сворачиваясь в тугой ледяной узел.
– Ей было пятнадцать, и она не умела плавать. – Голос Эйлиин надламывался, словно произносить это было крайне тяжело. – Но ей очень хотелось рассмотреть кувшинки, и она зашла слишком глубоко.
Мое сердце набирало бешеный темп, словно хотело убежать от этого разговора. «Нет. Этого не может быть», – шумело в моей голове.
– И этот маленький каприз чуть было не стоил ей жизни. – Девушка смотрела куда-то вверх, словно вспоминала события минувших дней. – Ты спас ее и подарил кувшинку. А потом исчез.
Я молчал и очень надеялся на то, что мое лицо не отражало того шторма, что разворачивался внутри.
«Не говори это! Не говори это! Не говори это!» – ошеломленно повторяла какая-то часть моего сознания.
– Это была я, – тихо сказала Эйлиин, заглядывая мне в глаза.
Я знал, что она это скажет, как только она начала свой рассказ, но все равно оказался к этому не готов. Ее слова были как удар в живот. Перед глазами проносились воспоминания о том, как я вытаскивал из воды девочку, которая уже почти не дышала. Девочка, душу которой я должен был отдать согласно заключенной сделке с Райндхардом. Девочка, которую я не смог убить. Девочка, спасение которой обернулось для меня проклятьем. Девочка, за жизнь которой расплатилось более шестисот девушек. Девочка, которую я встретил спустя тринадцать лет и которая сейчас стояла передо мной.
Меня охватил ужас. Я не узнал ее лишь потому, что Райндхард стер ее лицо из моей памяти, но сам он непременно ее помнил. Неспроста он решил закончить наш договор именно в этом городе. Городе, где была она.
– Скажи что-нибудь, – прошептала Эйлиин.
В глубине ее глаз плескался страх. Она боялась моей реакции, но больше не могла держать в себе эту историю. Историю, истинной глубины которой она не знала, но зато знал я. И едва ли у этой истории будет счастливый конец.
Я глубоко вздохнул и произнес:
– Надеюсь, ты научилась плавать?
Она засмеялась. То ли истерически, то ли облегченно. Смеялась, прижимая к губам тыльную сторону ладони и отворачиваясь от меня, словно стеснялась своих эмоций. Ее глаза блестели от застывших в них слез.
– Нет, не научилась. – Эйлиин искренне улыбнулась, и от этого ее лицо смягчилось, став еще притягательней, хотя с меня и так уже было достаточно.
Я хотел, чтобы она ушла, и я хотел, чтобы она осталась. Я хотел, чтобы у этой сказки был другой конец. Но тогда следовало переписать начало, а для этого было слишком поздно. У нас не было шанса не встретиться, так же как не было шанса избежать того, что было уготовлено богами. Куда бы мы ни сворачивали, дорога непременно сводила нас вместе, словно не было иного пути, кроме как идти вместе.
Видимо, взгляд мой стал совсем пустым, потому что Эйлиин подошла ближе и, прикоснувшись к моей руке, спросила:
– Что-то не так?
Я ощущал тепло ее тела и исходящий от кожи запах масла арганового дерева, карите и сладкого миндаля. Самый мой любимый запах на свете.
С первой встречи я отрицал, что чувствую что-то к ней. Я не позволял себе этого. Прятал эмоции и даже самые маленькие зачатки симпатии так глубоко, чтобы их было не достать.
Но эти странные чувства были сильнее замков, за которыми я их спрятал. Они играли не по правилам и, вопреки всему, растеклись как горючая смесь. И сейчас достаточно было лишь искры, чтобы полыхнувшее пламя поглотило все вокруг.
Я перехватил ее руку. Девушка вздрогнула и застыла. Я медленно провел большим пальцем по внутренней стороне ее ладони, скользя по тонким пальцам. Эйлиин судорожно всхлипнула.
В моей голове отдаленно пронеслась мысль: «Не делай этого», – а в следующую секунду я дернул девушку так, что она по инерции прижалась ко мне, и, зарывшись рукой в ее волосы, поцеловал.
Это было похоже на прыжок в пропасть. Казалось, сердце не выдержит и разорвется. Ее губы были вкуса мяты и клубники. Я ощущал их снова, снова и снова. Они были как прохладный ветер в жаркий день; как вода, когда изнываешь от жажды; как долгожданное тепло в ледяной пустоши. Она вызывала чувства, для которых у меня не было определения.
Мы медленно отстранились, пытаясь заново научиться дышать.
Я было открыл рот, чтобы что-то сказать, как меня прервал испуганный женский визг где-то неподалеку. Эйлиин вздрогнула и огляделась.
– Ты… ты слышал это? – прошептала она.
Я промолчал. Потому что знал причину паники.
– Что это было? – не унималась девушка.
Я спокойно ответил:
– Чей-то крик.
Эйлиин возмущенно на меня посмотрела.
– Хочешь пойти посмотреть? – непринужденно спросил я.
С минуту девушка пилила меня взглядом, а затем кто-то проходящий мимо воскликнул:
– Леди Эйлиин, вот вы где! Нужна ваша помощь. Прошу, пойдемте.
Она посмотрела на меня так, словно надеялась, что я остановлю ее или пойду следом. Но я остался стоять на месте. Девушка отстранилась, пристально глядя мне в глаза, затем развернулась и быстрым шагом направилась вслед за сопровождающим.
Эйлиин ушла, даже не заметив, что на ветках белоцветов над нами зацвели люмининсцерии. Я беспомощно сжал кулаки, глядя ей вслед. Отрицать что-либо было уже бесполезно. Оставалось надеяться, что Райндхард об этом не узнает.
Раздался звук аплодисментов.
– А ты молодец, потерянный принц! Времени зря не теряешь!
За моей спиной, вальяжно облокотившись на лавку, сидел Райндхард.
Глава 22
Энфербела – насекомое, похожее на пчелу. Главное их отличие в том, что у энфербелы розовые усики, что говорит об отравленном жале насекомого. Как правило, нападает лишь для защиты улья. Жало энфербелы, попадая под кожу, отравляет кровь и через несколько дней подбирается к сердцу, останавливая его.
«Яды и ядовитые растения, животные и прочие существа»
Эйлиин
Я спешила вслед за лейтенантом Уильямом де Грассом. Он был так взволнован, что едва не срывался на бег, совершенно позабыв о том, что я не смогу поддерживать такой быстрый темп. Пройдя по изгибающимся аллеям, мы несколько раз повернули, и моя способность ориентироваться в пространстве была окончательно сбита. Все вокруг казалось одинаковым: дорожки, деревья, кусты. Будто он водил меня кругами.
Мы шли, шли и шли, а в моей голове грохотало: «Он поцеловал меня. Он поцеловал меня. Он поцеловал меня».
Губы Эридана были мягкими и теплыми, как глоток горячего шоколада в морозный день. Я попробовала их и теперь не знала, как вообще жила до этого.
Они были как все, что наполняло меня радостью и одновременно разрывало сердце на части.
