Правда, просидел он там всего неделю, после чего его с извинениями выпустили и даже предложили небольшую компенсацию за неправомерный арест. Гордый Стоматолог от денег отказался, обозвал смущенных агентов ФБР козлами и заявил, что теперь ноги его на североамериканском континенте не будет.
За «козлов», однако, пришлось ответить.
Мстительный руководитель отдела ФБР по расследованию деятельности «русской мафии», несколько дней подряд самолично пытавшийся «расколоть» братка, но получавший в ответ только малопонятные реплики подозреваемого типа «Фуфло не гони, начальник!», настучал в Госдепартамент о нахальном поведении задержанного, и Стоматологу при его отлете на Родину поставили в паспорт черный штамп отказа в предоставлении любых виз для въезда на территорию США.
Хотя и без стукача-эфбзэровца братку такой штамп был обеспечен на сто процентов.
Ибо он заявился в аэропорт в палестинском платке, скрывавшем забинтованную голову, и в футболке с крупной надписью «Long live Osama!»[144], купленной по случаю в арабской лавочке в Куинсе, приведя в состояние ступора американских таможенников…
— Веселый парнишка, — сказал Сыч.
— Да уж, — согласился Брунс.
— "Кубику"[145]с ним не повезло…
— Не повезло. — Сомов взял сигарету. — Но и для нас не фонтан. Если камрад Стоматолог захочет урыть «кубика», то он это сделает.
— Думаешь, надо заблокировать этого быка?
— Не знаю. У меня ощущение, что мы раскручиваем не того, кого надо. Слишком уж «кубик» мелковат, — признался Брунс. — Да и бухает сильно…
— Кто-то рядом? — Коробов помял пальцами подбородок.
— Очень возможно. Есть подозрения насчет одного пристяжного.
— Кого именно?
— Нахоева.
— Думаешь, он голова? — Сыч посмотрел в окно, за которым медленно падал снег.
— Похоже. После того как Стоматолог прижал «кубика», Нахоев тут же бросился кому-то звонить. Единственный из всех подручных. И трезвонил он не по известным нам номерам, а по «левым». — Капитан-инженер Сомов отвечал в группе также за контроль переговоров объекта и его подельников.
— Это я знаю.
— Надо доложить Шубину.
— Изложи свои соображения, я их внесу в отчет. — Коробов взял потухшую сигарету из пепельницы и снова прикурил. — Но два объекта мы не потянем.
— Сан Саныч что-нибудь придумает. — Полковник Шубин, заместитель начальника ОПС, всегда с большим вниманием относился к предложениям подчиненных и без задержек реагировал на любое изменение оперативной обстановки. — В конце концов, усилит нас людьми.
— Было бы неплохо, — покивал Сыч. — Но ребята сейчас и так в разгоне, свободных нет.
— Саныч найдет, — уверенно заявил Брунс.
— Хорошо. — Коробов снял очки, протер стекла и снова водрузил их на нос. — До завтрашнего дня наш бухарик вряд ли очухается. Пусть Марадона останется на месте, на всякий случай, а Бантика давай сюда. Пустим его и Горбуна хвостом за Нахоевым. Может, что и успеем до утра накопать.
* * *
У кабинета Евдокимова Мальков нос к носу столкнулся с выходящим из приемной Заславским.
— А-а, и ты сюда! — улыбнулся майор.
— Дмитрий Петрович вызвал, — развел руками Егор.
— Наверное, по поводу той девушки, с которой ты сегодня по утряни у машины миловался, — белым стихом выдал наблюдательный Заславский.
— Я знакомую подвозил, — нашелся старший лейтенант. — Она у нас в поликлинике работает. И живет недалеко от меня. Увидел на остановке автобуса, предложил вместе до работы доехать.
— А ты, брат, просто ходок какой-то, — засмеялся майор. — То с секретаршей начальника финслужбы роман крутишь, то с шифровальщицей из контрразведки…
Мальков покраснел.
— Теперь вот подружку-соседку из поликлиники нашел, — продолжил Заславский, сверкая свежевыбритой головой. — Не познакомишь? Я мужчина хоть куда.
— А тебе, лысый, — хмыкнул Егор, — я телефон не скажу… Ладно, пойду я, иначе Евдокимов мне за опоздание выговорешник вкатит.
— Иди, милай, — майор хлопнул Малькова по плечу. — Тебя там заждались…
— Кто? — не понял старший лейтенант.
— Увидишь, — через плечо бросил Заславский, направляясь к лестнице.
Мальков пожал плечами и надавил ручку двери.
* * *
— Савелий Михайлович! — Начальник питерского Управления ФСБ генерал-лейтенант Панин редко повышал голос, но иногда приходилось. — Власти нужны журналисты, а не холуи! И пожалуйста, не путайте интересы государства с интересами конкретных чиновников.
— Но такая наглость, Геннадий Алексеевич! — Один из заместителей Панина, начальник Службы по борьбе с коррупцией и организованными преступными сообществами, генерал-майор Костромской шумно выдохнул воздух. — Этот писака… Я даже не знаю, как его назвать… Он же походя оскорбляет самого президента!
— Хватит! — пророкотал начальник Управления ФСБ. — Президент сам разберется, кто его оскорбил, а кто нет. К тому же указание на противоречие в указах, пусть даже и президентских, не является оскорблением…
— Но в такой форме! — не унимался Костромской.
— В какой? — мягко спросил глава Следственного управления УФСБ генерал-майор Чкалов.
В кабинете собрались только Панин и четверо его заместителей.
Пятый заместитель, начальник СЭБ генерал-майор Щербаков, отсутствовал.
Чкалов, Ястребов и курировавший направление антитеррора Сидоров уже доложили примерные итоги работы за год, оставалось выслушать Костромского, который, вместо изложения результатов деятельности Службы БКиОПС, принялся рассуждать о «хамстве» журналистов, вытащив из кожаной папочки газетную вырезку недельной давности.
Корреспондент малотиражной газеты с выписанным готическим шрифтом названием «Der Stunner»[146]в весьма язвительной, стоит признать, форме проанализировал несколько президентских Указов, нашел в них взаимоисключающие пункты и предложил главе государства повесить чиновников, отвечающих за подготовку текстов Указов, на серебристых елях возле Кремлевской стены.
В назидание остальным бюрократам.
— Нет, ну вы посмотрите на название! — Костромской потряс вырезкой. — Это же фашизм!
— Стоп. — Чкалов поправил галстук. — Вы определитесь, о чем говорите: о статье или о названии газеты…
— И о том, и о другом. — Костромской злобно зыркнул на главу Следственного управления. — Проблему надо рассматривать вкупе.
