Пролог.
Младенцы лежали в ряд на длинной, с истертыми алюминиевыми поручнями полке. От расставленных через каждые два метра многоуровневых штативов с капельницами к локтевым суставам объектов эксперимента тянулись прозрачные трубки. Сквозь закрепленные лейкопластырем иглы в организмы младенцев поступало слабое снотворное, смешанное с физиологическим раствором. Иной способ кормить детей никому в голову не приходил — в конце концов, срок их жизни ограничивался двумя неделями, после которых отработанный материал уничтожался и на металлическую подставку ложился следующий ряд новорожденных. А снотворное избавляло уши участников эксперимента от назойливых криков или нытья маленьких сербов, и выработке сложных альфа-протеинов[1]не мешало.
Хирург прошелся вдоль ряда, заложив руки за спину и насвистывая привязчивый мотивчик, услышанный им несколько дней назад в передаче немецкого радио. Песенка немного отвлекала от созерцания мрачных стен подземной лаборатории и от гнетущей тишины, сопровождающей его двадцать часов в сутки. Развлечений на базе, вырубленной в самой толще огромной горы, не было никаких, за исключением радиоприемника. Да и слушать музыкальные станции получалось только в комнате отдыха, расположенной близко к поверхности, откуда в глубь скального основания была протянута антенна.
Хирург немного подкрутил вентиль одной из капельниц и подумал, что следует затребовать новую партию оборудования. Старое постепенно ветшало, и это негативно сказывалось на ходе работ. Если заказать сейчас, то доставят только через неделю, когда прибудет очередной борт от западных друзей.
Хирург скривился.
От него требовали результатов, и он давал их по мере возможности. За три месяца добровольного заточения в пятистах метрах под земной поверхностью врач смог предоставить своим хозяевам несколько десятков грамм альфа-фета-протеина, что полностью покрывало годовую норму потребления любой сверхмогучей медицинской корпорации. Протеин категории "С" ценился намного выше алмазов или редкоземельных изотопов, его производство в мире ограничивалось сотней граммов в три-четыре года. Основным препятствием легального производства являлись соображения гуманности.
Хирурга сей аспект не волновал вовсе.
Он не отчитывался ни перед кем, за исключением людей, заплативших ему полмиллиона долларов за участие в эксперименте и обещавшим столько же по окончании. А предоставленные ему условия позволяли не терзать себя сомнениями и не испытывать дефицита расходного материала. Война все спишет. И пропавших сербских женщин-доноров, и массовые захоронения младенцев, и изъятые для трансплантации органы. Все свалят на полицейских-сербов. Западная пропагандистская машина пока сбоев не давала. Поэтому со спецслужбами стран НАТО выгоднее дружить, чем противопоставлять себя этим мощнейшим организациям, опираясь на глупые идеи вроде человечности или порядочности.
По крайней мере, Хирург свой выбор сделал.
А с деньгами в любой стране можно неплохо устроиться. Деньги не пахнут, как говорили древние, обкладывая налогом общественные уборные. Заплаченной Хирургу суммы должно хватить до конца его жизни. Тем более — на его родине, где даже сто долларов в месяц считается признаком обеспеченности. И, что не менее важно, — никого не интересует, откуда эти денежки появились. Кроме, пожалуй, бандитов. Но эти ребята доят коммерсантов и, если не засвечиваться крупными тратами, не обращают внимания на обычных граждан.
Хирург ухмыльнулся.
То, чем он в настоящее время занимался, заставило бы содрогнуться самого беспринципного из бритоголовых «братков». Ибо одно дело — пихать паяльник в задницу визжащего барыги-«крысятника», и совсем другое — хладнокровно перерезать горло десятку младенцев, когда отпадает необходимость в их «функционировании». Тут требуется особое состояние души, недоступное подавляющему большинству гомосапиенсов.
Хирургу же такое состояние было доступно. Единственной ценностью для него являлась собственная жизнь, ради сохранения которой он был готов на любые преступления. И улыбчивый заокеанский эмиссар, заключивший с Хирургом соответствующий контракт, не ошибся в своем выборе. Врач точно и скрупулезно выполнял все взятые на себя обязательства.
Хирург посмотрел на электронные часы и нажал кнопку вызова смены санитаров. Те должны за двадцать минут сменить грязные пеленки, поднести новые емкости с физраствором и отправиться восвояси, в свой блок, оставив экспериментатора наедине с объектами. Присутствия посторонних Хирург не терпел.
Глава 1. ЗАКАТ СОЛНЦА ВРУЧНУЮ.
Владислав прикинул расстояние от вершины горы, где он вознамерился разместить одного из стрелков, до телевизионной тарелки, должной изображать работающий радар сербского ПВО, и вздохнул. На карте эти точки можно было соединить сантиметровой линией, на практике же, из за горного рельефа, наблюдатели друг друга не видели. Хотя должны были — по планам Рокотова.
Влад почесал затылок. Штабная работа утомляла больше, чем беготня с автоматом по холмам и перелескам.
— Не выходит? — осторожно поинтересовался Срджан, бывший студент химик, а ныне исполняющий в отряде роль заместителя командира.
— Так себе, — Владислав грустно покосился на собравшихся в его палатке боевых товарищей, — и да, и нет. Вроде бы расстояния для прямого выстрела хватает, но цель будет практически на пределе дальности. Единственная надежда, что они опять пройдут справа от горы. Тогда мы их точно замочим. Без вариантов.
— А если переместить стрелков еще выше? — внес предложение Веселии.
— Некуда, — отмахнулся Мирко, исползавший за прошедшие трое суток все окрестные вершины. — Подходящей площадки я не нашел. А стрелять с подвесной люльки… И не попадешь, и сам сорвешься. Хорошо, если один, а то ведь и товарища за собой потянешь.
— Нет, болтаться на веревках я вам не позволю, — вмешался Влад, — Совсем с ума посходили. Наша задача — обойтись без собственных потерь, даже если придется пожертвовать гарантией попадания. В конце концов, «Иглы» у нас две, одна ракета так или иначе попадет. Экономить на выстрелах не будем. Да и второй раз использовать тот же метод нам не дадут… Натовцы не идиоты, в этот район снова соваться не будут, постараются отутюжить с дальней дистанции. Так что возможность у нас одна единственная. С первого раза сковырнем супостата — и по домам.
Сербы насупились. Предложение разойтись по домам после удачной операции по душе им не пришлось.
— А вы что хотели? — усмехнулся Рокотов. — Организовать тут постоянное дежурство? Тогда надо где-то взять еще пяток ПЗРК. И наметить позиции километрах в десяти отсюда…
