Глава первая
По домофону никто не отзывался. Я нажал сброс, затем снова набрал номер квартиры. Длинные гудки зуммера… Приехали, называется. Опять бензина спалил невесть сколько, а толку никакого.
Я достал трубку мобильного телефона, намереваясь сообщить клиенту альтернативным способом о своем прибытии, но дверь подъезда неожиданно открылась, и из дома вышла смуглая женщина с высокой прической и большими, но безвкусными, на мой взгляд, серьгами, вроде как у цыганки из Загорска. Ладно, наверное, есть смысл зайти в подъезд.
Лифт поднял меня на семнадцатый этаж. Вот и знакомая дверь. Я позвонил. Тишина. Придется, видимо, возвращаться – нет никакого смысла здесь торчать. Я осмотрелся. Коридор был пуст. По левую руку он заканчивался одной из квартирных дверей, по правую – выходом на лестничную клетку. А позади меня имелась ниша с окном, а по стенке ниши шла узкая металлическая лестница, ведущая то ли к машинному отделению лифта, то ли на крышу. Простая филенчатая дверь была плотно закрыта.
Из упрямства я опять нажал несколько кнопок на своей трубке.
И вдруг услышал мелодию. Из-за двери двести одиннадцатой еле слышно промурлыкал «турецкий марш». Затем мелодия резко оборвалась. Мой телефон послушно пискнул, сказав «связь прервана».
Наверное, у клиента гость, подумал я. Зря смеетесь – в новостройках очередное поколение москвичей вполне успешно наводит соседские отношения. Конечно, не на уровне «зайти за солью», а хотя бы «скажите, ваш мастино кушает омары?» Да и банальный адюльтер нельзя исключить. Общаться жильцам новой формации между собой проще, нежели спрятавшимся от житейских невзгод обитателям «хрущоб». Наверное, потому, что уровень доходов у теперешних новоселов примерно одинаков, то есть, значительно выше среднего – даже у арендаторов.
Я вдруг понял, что дверь квартиры не заперта – между дверью и косяком имелась небольшая щель. Слегка потянул – без малейшего скрипа, очень плавно, массивная металлическая плита приоткрылась, словно приглашая войти. Тем более что внутренняя дверь уже была кем-то открыта.
– Сергей Александрович! – крикнул я внутрь. – Это из сервис-центра «Норденшельд»! Возвращаю ваш заказ.
В прихожей было светло, несмотря на сравнительно ранний час и выключенное освещение. Впрочем, в апреле световой день уже достаточно длинный… Какие-то неопрятные пятна темнели на черно-красном покрытии. Что это?.. Дорожка из пятен вела к двери в комнату, откуда доносился тихий прерывистый звук явно электронного происхождения. В комнате тоже было светло. Более чем достаточно для того, чтобы увидеть и человека, чей ноутбук сейчас я держал в руке.
Знакомый мне крупный мужчина в зеленого цвета спортивном костюме, предназначенном скорее всего для ношения в домашних условиях, лежал навзничь на полу. Руки его были раскинуты, и правая тянулась к мобильному телефону, лежавшему рядом с лужей запекшейся крови и еле слышно оповещавшему о заканчивающемся заряде батареи.
Я попятился. Секунду размышлял – драпать ли немедленно, либо вспомнить об общечеловеческих ценностях и позвонить с чужого телефона в «скорую», а уже потом сделать ноги?
Мне уже приходилось видеть в своей жизни убиенных, и обычно всегда было понятно, что привело бедолаг на тот свет. Автомобильные колеса, или нож подонка. Здесь же я видел новый для себя вид убийства – две огнестрельные раны в левой части груди. Да еще третья – в левом же глазу. Любой ребенок в наши дни понял бы – здесь поработали профессионалы. А раз так, то отсюда надо держаться подальше. И лучше действительно не вспоминать об общечеловеческих ценностях – хозяину квартиры сейчас ну совершенно не до них.
Я тихонько прокрался через прихожую и осторожно, по миллиметру просовывая нос через дверной проем в коридор, стал выбираться из двести одиннадцатой. В голове прыгали мысли про отпечатки пальцев и прочую криминалистику, но странно было думать о подобных вещах: и без того многие знали, что я вчера должен был побывать у покойного. Но тогда он был жив и, по всей видимости, здоров.
* * *
Говорят, что любопытство – порок. Подглядывать за чужими делами – порок вдвойне. Даже если ты не уверен, что сможешь воспользоваться, так сказать, плодами своего любопытства.
Но куда деваться? Еще в школьные годы у меня имелась скверная привычка грамотно перехватывать записочки, адресованные объекту моих формирующихся желаний, а при случае и фабриковать ответы. Разумеется, ничего доброго из этого не вышло, да и объект с тех пор поменялся не единожды, а вот привычка осталась.
Менеджер Алиса Цаплина, улыбаясь, что-то настукивала на клавиатуре. Вернее, не «что-то». На моем мониторе хорошо было видно, что именно. Алиса болтала по «аське» с каким-то типом, назвавшим себя Аристарх. На редкость чудовищный «ник» – псевдоним у этого оболтуса. Впрочем, Алиса тоже хороша – себе она придумала кличку «Ореана». Это для «аськи». В прочих публичных чатах она выступала как «Леди Экстрим»… Не знаю, что уж у нее от леди, но по части экстрима Алиса, как приходилось слышать, давала прикурить… Правда, не мне.
Алиса – девушка симпатичная и с мозгами. Вычисляет не хуже калькулятора, а счета-фактуры за текущий месяц и свежие прайсы в базе искать не надо – достаточно к Алисе обратиться. Ошибок почти не бывает. Кроме мозгов, девушка обладает также приятным лицом, хорошей фигурой и длинными ногами, которые она держит открытыми почти полностью. Ей двадцать один год – это я знаю точно. Недавно она отмечала день рождения, и заявила, что только сейчас чувствует себя совершеннолетней. Потому что европейцы и американцы вроде бы как правы – лишь в двадцать один год человек может полностью считать себя взрослым. Не знаю, не знаю… Старший наш менеджер по сервисным делам Костя Лошаков уверял, что Алиса давно уже взрослая. Лет с пятнадцати, если вы понимаете, о чем речь. Но менеджеру Косте самому еще недавно двадцать два стукнуло, но это не мешает ему глядеть на меня, как на перестарка – надо же, мужику за тридцать, а он типа понимает, чем «Целерон» от «Фенома» отличается…
Зазвонил мобильный телефон. На дисплее высветилась надпись: «Игорь Таганцев»… Н-да. Что-то мне подсказало, не будет у меня сегодня спокойного вечера.
– Привет, слушаю, – сказал я.
– Привет. Будь добр, выручи меня сегодня. Я, похоже, до ночи застрял… – сообщил Игорь.
Игорь Таганцев – это второй сервис-инженер, такой же, как я, неопределенного возраста мальчик на побегушках. Контора наша небольшая, и нас, выездных инженеров, потому всего двое. Мы с Таганцевым делим клиентов, которые либо сидят на абонентском обслуживании, либо достаточно ленивы, чтобы привозить к нам в офис начавшую сходить с ума технику. Несмотря на то, что Костя с Алисой считают нас пожилыми «мальчиками», они все же достаточно соображают, чтобы понимать, почему шеф платит Таганцеву и Жарикову раза в полтора больше, чем тем, кто просиживает штаны или юбки в конторе. А ну-ка, дорогой, сорвись-ка с места и сгоняй-ка сначала на Преображенку, а потом – на Сущевский Вал… Ведь как оскорбление расценят, можно не сомневаться. Некоторых клиентов мы не делили – в первую очередь, тех, кто имел добрую привычку складывать дополнительные купюры инженерам в карман. Иногда, правда, приходилось идти на компромиссы. Например, звонить напарнику на мобильный и спрашивать добро на того из заказчиков, которого обслуживаешь не ты. Порой я позволял Игорю положить в карман сотенку убитых енотов, если никак не мог обслужить своего клиента сам. Игорь, к примеру, мог позвонить мне поздно вечером и спросить так ненавязчиво – не съезжу ли я в неурочное время к племяннику того самого генерала? И если я был на мели, не занят и трезв, то, как правило, ехал, несмотря на то, что уже отработал смену, которая у меня в тот день была с девяти до шести. Игорь же трудился с двух часов дня до десяти вечера, а на следующей неделе все должно быть наоборот.
