Спал той ночью Вася плохо. То есть совсем не спал. Он думал.Мысли его были невеселые. Васю терзала обида. Подумать только, он столькосделал для мамочки! Он молча, не жалуясь, работал, он создал ей вполне сноснуюжизнь, он, в конце концов, рисковал своей репутацией, а она обозвала егоидиотом и форменным болваном. Ужасное время. Чего ждать от других, если дажеродная мать оказалась неблагодарной… Тут Вася вовремя опомнился и даже в мысляхрешил не уточнять кем.
Вместо этого он стал размышлять, как бы ему хапнуть у дочкиСигильдеева побольше денег и уехать. Вот так, пускай тут мамочка справляетсясама. Вася думает, что она не пропадет. В крайнем случае, извозом подработает кпенсии, машину она отлично водит…
* * *
Наутро после знаменательной встречи с Василием Люся вышлапрогуляться. Чувствовала она себе после вчерашнего, как ни странно, бодрой иэнергичной. Обида на Васю, дремлющая где-то в глубине души, вчера нашла себевыход, и теперь Люся с удовлетворением вспоминала, какое у него было лицо,когда она била его сумочкой. Жалкий, трусливый ворюга! Но какой обаятельный…какой милый…
Тут на Люсино чело набежала тень. Однако солнышко сегоднясветило так ярко, как будто вопреки календарю наступила весна, и Люся решила нерасстраиваться. Она даже улыбнулась какому-то молодому человеку, шедшемунавстречу, улыбнулась просто так. Молодой человек же отчего-то нахмурился иускорил шаг. Удивительно невежливые попадаются люди на улице, вздохнула Люся.
— Не расстраивайтесь, — услышала она вкрадчивыйнегромкий голос, — он вас не стоит…
Люся скосила глаза и увидела рядом с собой мужчину леттридцати пяти весьма приличной наружности. Одет был мужчина в черноекашемировое пальто и шляпу. Волос его из-за шляпы не было видно, но над губойЛюся отметила узенькие черные усики, из чего сделала вывод, что мужчина —брюнет. Пальто, конечно, было дорогое, но шляпа… То есть Люся не сомневалась,что шляпа тоже дорогая, но кто в наше время носит шляпы? Только киноактерМихаил Боярский, Люся не очень его любила за хриплый прокуренный голос. И потомэти усики… Бабушка в детстве внушила Люсе мысль, что брюнеты с усиками оченьподозрительны, и молодой девушке нужно держаться от них подальше. Бабушки давнонет, и Люся уже не слишком молода, но вот поди ж ты, тип в шляпе не внушает ейдоверия. К тому же это черное кашемировое пальто, у Василия такое же…
— Что вам угодно? — сухо спросила Люся, видя, чтотип в шляпе не отстает.
Бабушка утверждала, что после такой отповеди подозрительныйбрюнет обязательно должен смешаться, пробормотать извинения и сгинуть с Люсиныхглаз. Не тут-то было. Тип в шляпе нисколько не смутился.
— Мне угодно с вами побеседовать, — по-прежнемувкрадчиво ответил он.
Люся остановилась. Бабушка говорила, что человеку всегдаследует смотреть в глаза. Глаза — зеркало души, и если речи часто могут бытьлживыми, то глаза — никогда. Глаза у незнакомца были непонятного цвета, Люсеникак не удавалось уловить его взгляд. Определенно, глаза эти были ненадежны.Но, с другой стороны, Люся вспомнила, какими кристально честными глазамисмотрел на нее Вася Зайкин, и вздохнула.
— Я с незнакомыми мужчинами на улице неразговариваю, — буркнула она.
А давайте зайдем вон в то кафе и познакомимся! —расторопно предложил тип в шляпе. — Впрочем, я и так уже про вас,Люсенька, все знаю. То есть не все, конечно, но очень многое. Люся такудивилась, что дала увести себя в кафе, усадить за столик и заказать чашкукофе. Тип снял пальто и шляпу и оказался, как и думала Люся, брюнетом с густымичерными бровями.
— Дорогая, — начал он вполголоса, интимнонаклонившись к Люсе, — прежде всего я хотел бы выразить вам своевосхищение.
Люся замахала руками, показывая, что на такой дешевый приемее не купишь.
— Вы поймите меня правильно! — воскликнулнезнакомец. — Я восхищаюсь вами не просто как женщиной, а как мужественнойженщиной. С вами поступили жестоко…
— А вы откуда знаете? — невежливо перебила егоЛюся. — И вообще — кто вы такой и чего от меня хотите?
— Я хочу вам помочь, а кто я — вы и сами со временемдогадаетесь. Пока же зовите меня Леонид, можно просто Лео, — не моргнувглазом ответил брюнет, и брови его еще больше устремились к переносице.
Люся на всякий случай попыталась отодвинуть свой стул отнезнакомца, представившегося ей странным именем Лео, но этот самый Лео вдругоказался от нее не слева, а справа.
— Девочка моя, вы просто созданы для счастья, как птицадля полета, — зашептал он, — вы гордая и неприступная, вы никому непозволите играть с собой, вы должны отомстить!
— Кому? — с испугом спросила Люся, оглядываясь впоисках официантки.
Но в кафе не было никого в это позднее утро, даже девица застойкой куда-то испарилась.
— Как это кому? — засуетился брюнет. — Вы ещеспрашиваете? Василию Зайкину, конечно!
— Откуда вы знаете про Васю? — вскричала Люся.
— Я знаю про вас все, дорогая моя девочка, —молвил брюнет самым интимным тоном, — но не нужно бояться. Я желаю вамтолько добра!
Люся вспомнила тут некстати свою классную руководительницу —жуткую визгливую бабу весом в полтора центнера, которая, ставя двойки направо иналево, утверждала, что желает детям только добра.
— Спасибо, — как могла холодно, сказалаЛюся, — я сама способна о себе позаботиться.
— Ой ли? — вскричал брюнет, и брови его взлетеливверх.
— Да, я вчера Василию уже отомстила, — утверждалаЛюся.
— Я в курсе, — согласился брюнет, — но местьваша была типично женской. Вне всякого сомнения, вы получили моральноеудовлетворение, но что дальше?
— А что дальше? — изумилась Люся.
— Вот именно, что у вас осталось? Да ничего,фантом! — брюнет щелкнул пальцами. — Я же предлагаю вам вполнеконкретную месть, от которой вам будет польза не только моральная, но и вполне,так сказать, осязаемая. Вот послушайте… — Брюнет нагнулся очень низко, такимобразом голова его чуть не легла Люсе на грудь, и из этого непристойногоположения он начал нашептывать Люсе такие вещи, что волосы у нее встали дыбом,глаза вытаращились, а грудь начала бурно вздыматься.
— Соглашайтесь, дорогая, — нашептывалзмей-искуситель, — соглашайтесь, я обещаю вам, что все пройдет как помаслу. И вы будете потом не только отомщены, но и счастливы.
Люся представила себе это «потом» так явственно, что сердцеее забилось быстро-быстро и кровь забурлила во всем теле, как шампанское вбокале.
— Боже мой! — воскликнула она. — Неужели этовозможно?
— Для меня ничего невозможного нет! — подтвердилбрюнет и добавил совсем другим деловым тоном: — Записывайте, что вы должныбудете сделать завтра.
