нагрузка.
Тут, оказывается, вот какое дело. Представьте, пошла новая модель. По расчету трудозатрат в бригаде должно быть тридцать человек. В Доме моделей экономисты сосчитали именно так. А их фабричные коллеги более двадцати пяти запланировать не смогут, даже если очень захотят: желания одних и возможности других не совпадают. Но все же план выполняется почти всегда. Как же это удается?
Есть много таких операций, которые можно не делать, и никто не заметит. Если же новинку подобной «рационализацией» привести в соответствие с возможностями, глядишь — количество есть. Только уж качества не спрашивай.
Позже я уточнил разницу между расчетными трудозатратами и фактическими. Она действительно внушительна. Если бы вся обувь в объединении делалась в соответствии с рассчитанной модельерами технологией, без отступлений и «рационализации», то количество рабочих в Челябинском объединении нужно было бы увеличить на несколько сотен человек.
Естественно, нагрузка отсутствующих распределяется между присутствующими. Первой этого не выдерживает молодежь: у станков-то девчушки. В рабочий день они так устают, что порой сил хватает лишь до общежития добраться. Вроде невелика эта тяжесть — обувка на колодке, а полторы-две тонны за день набегает.
— Ну, а еще есть причины, мешающие хорошо работать? — спрашиваю у своего собеседника в курилке.
— Есть и еще, как не быть. Пять-шесть потоков из одиннадцати только на нашей фабрике каждый день испытывают недостаток кожсырья. Кожемяки нас не балуют.
— И свои, челябинские, тоже?
— И свои в этом деле не отстают. Хотя, правду сказать, все же получше других поставщиков.
Я отправился на кожзавод, хотя знал уже, что не челябинские кожемяки — главные поставщики сырья для местных сапожников. Чита, Стерлитамак, Камышлов поставляют куда больше. Но менее регулярно и худшего качества. И все же разобраться с очередным звеном цепи решил в Челябинске. Здешний завод на хорошем счету у всех: и главка, и смежников. Однако и у него немало своих бед. А раз так, они, эти беды, объективно отражают состояние важного передела кожевенно-обувной индустрии.
Главный инженер Челябинского кожзавода А. П. Сизёмин и не скрывал, что их предприятие в большом долгу перед обувщиками. Даже не в смысле количества. Тут если есть задержки, то незначительные. Куда хуже дело обстоит с качеством выпускаемой продукции. Но и оно не всегда зависит от рабочих и специалистов завода. В еще большей степени — от качества химических реактивов, жиров и красок, которыми обрабатывают кожи. Многие из них до сих пор приходится покупать за рубежом.
В слове «дубители» явно слышится родной русскому языку «дуб». Издавна для выделки кож использовали дубовую кору, ее отвар. Сегодня нужны и другие средства. Высококачественные дубители получают из дерева квебрахо, что растет в Аргентине. Его кору закупаем и мы. Но самые лучшие дубители, по качеству превосходящие квебрахо, можно, оказывается, получить из нашей родной русской ивы. Селекционеры-лесоводы стремятся получить толстокорый ивняк, чтобы с каждого дерева брать побольше танинов, дубящих органических соединений.
Но если проблемы, связанные с получением высококачественных дубильных веществ, еще как-то решаются (помимо экспериментов с ивой, можно назвать разработку метода сухого дубления) и челябинские кожевники получают небольшое количество дубителей из ивы и квебрахо, то красильно-жировальные операции идут на веществах, мало удовлетворяющих технологов. Купить проще, чем наладить производство…
— Наш завод, — рассказывает Сизёмин, — неплохо оборудован некоторыми отечественными и зарубежными машинами для обработки шкур. У нас в достатке хороших двоильных машин, чехословацких и французских, на которых производят расслоение шкур. Но и ручного труда еще достаточно. Некоторые машины, хоть они и есть, — постоянный источник трудностей и забот. Стригальные, к примеру. Они и сами по себе несовершенны, и ножи к ним — целая проблема. А «шкурный» вопрос?!
Анатолий Петрович подвел наш разговор к следующему производственному переделу, вернее — к предыдущему, если говорить о заводе: качество поступающих сюда шкур. Действительно, вопрос очень важный и неподдающийся разрешению вот уже много лет подряд. Он имеет два адреса: мясокомбинат и ферму.
Челябинский кожзавод почти все свое сырье получает от мясокомбинатов области и местных заготовителей — кооператоров. И на каждой шкуре — килограммы грязи с одной стороны, килограммы сала и мяса — с другой. Все это надо удалить. На кожзаводе остатки ценных пищевых продуктов превращаются в отнюдь не пищевые. Кое-что утилизируется, но более двухсот тонн отходов ежегодно идет на свалку. И это лишь одна часть беды.
Вторая — порезы кожи. На комбинатах меньше, у заготовителей больше. Дефект ничем уже не устранишь, увеличивается обрезь, растут потери кожи. Да и работать с такими шкурами трудно. Но есть еще одна проблема, которая кожзавода не касается, зато больно задевает каждого из нас. И тут снова несколько слов о моде.
Еще совсем недавно мы буквально гонялись за синтетическими вещами. Их достоинства казались нам неоспоримыми. Сам помню, с каким трудом удалось купить — и за большие сравнительно деньги — две нейлоновые рубашки. Так они и до сих пор валяются новехонькими: первый же выход в театр отрезвил.
Ныне свой гардероб мы формируем иначе: одежду и обувь подбираем так, чтобы по возможности избежать синтетики. Да не тут-то было. Натурального материала становится все меньше. Синтетической обуви все больше. Синтетическая кожа — это, как говорится, нонсенс. Но он рожден уже не модой, а обстоятельствами: мало шкур дает сельское хозяйство.
Между тем огромное количество шкур пропадает зря. Небрежно снятые с забитого скота, они бывают так же небрежно брошены, куда попало. А ведь в течение двух-трех часов шкуру нужно посолить или, что, по мнению специалистов, гораздо лучше, заложить в рассол, иначе она потеряет свои природные качества. И лишь через две недели она готова к транспортировке на кожзавод. Однако инспектура по качеству сельхозпродуктов отмечает, что это правило соблюдается далеко не всегда. Десятки тысяч шкур пропадают только в Челябинской области. Явление не местное.
Но даже вовремя обработанные шкуры не подходят зачастую ни под какие стандарты. Первосортных шкур на кожзаводы поступает всего ничего — считанные проценты. В основном, идет четвертый сорт, отмеченный всевозможными пороками. Если некоторые из них, появившиеся, скажем, из-за неправильной предварительной обработки, кожевники могут выправить, то так называемые прижизненные пороки устранению практически не поддаются. Рубцы, парша, лизуха, свищи — все это брак будущего кожсырья, брак нашей будущей обуви. Он начинается на ферме.
Ветврач не обработал скот против ос и оводов — свищи. Проколы жал этих сердитых насекомых не заживают, не зарастают уже никогда. В некоторых странах пытаются уничтожать оводов и ос в местах пастьбы скота. Не уверен, что это экологически правильное решение.
Недоглядела доярка, и что-то беспокоило животное — оно зализывало себя шершавым, как наждак, языком, вот и «лизуха», отсутствие верхнего слоя кожи. Кормили плохо — кожа не сформировалась,
