– Удалось что-нибудь обнаружить, Гатри? – спросил Холмс, вернувшись к столу и снова садясь.
– Совсем немного, – признался я. – В этой пачке – сообщения, которые, судя по всему, не представляют для нас интереса. В следующей – те, которые могут иметь некоторое значение. А в этой – четыре депеши, прямо или косвенно связанные с Братством. Из них наиболее красноречива вторая.
– Отличная работа, Гатри, – похвалил Холмс. – Этого я от вас и ждал.
Я заметил, что он просмотрел почти вдвое больше документов, и решил, что меня похвалили не столько за результат, сколько за усердие.
– Однако вы успели больше.
– Да, но в европейских депешах куда проще выявить сведения, имеющие касательство к Братству, чем в восточных. Я положился на вас, потому что вы, с вашим недавним опытом, сумели бы лучше меня вникнуть в содержание депеш. Мне не обойтись без обширного сопоставления источников. – Он взглянул на плоды собственного труда. – С другой стороны, я почти ежедневно имею дело с европейскими депешами.
– Но вы уверены, что эти две сферы связаны между собой?
Я понимал, какое это искушение – повсюду видеть руку Братства и приписывать его злонамеренному вмешательству все наши трудности, но такой взгляд на вещи чересчур упрощал сложные международные отношения.
– Вне всякого сомнения, – ответил Холмс. – И, думаю, вы со мной согласитесь, ведь именно вы с Саттоном впервые заметили эту связь. – Он потянулся и зевнул. – Кстати о Саттоне: поскольку он отсутствует, вскоре мне самому придется отправиться в клуб.
– В такое ненастье? – ахнул я.
– В любую погоду. Мы, англичане, должны с почтением относиться к ненастью: если зима – ангел-хранитель России, то ненастье – ангел-хранитель Англии. – Он поднял бровь и воззрился на меня: – Полагаю, шотландец в этом со мной согласится.
– Признаю, что вы правы, – недоверчиво улыбнулся я.
– Принимаю ваш ответ. Когда я вернусь из клуба, мы с вами пообедаем, а потом посмотрим, что еще нужно сделать.
– Как вы думаете, до которого часа мы будем трудиться? – Я полагал, что мы засидимся до ночи, но не хотел произносить этого вслух.
– Это будет зависеть от того, насколько быстро мы обнаружим то, что ищем, – весело сказал Холмс. – Если ничего не найдем, то в десять прекратим работу, годится?
– Хорошо, – ответил я, безрадостно размышляя о возвращении домой.
Я сознавал, что мое недовольство отчасти связано с утренним происшествием в Грин-парке, и утешался тем, что ни один убийца в такую ночь носу из дома не высунет и что буря, которая меня тревожит, послужит мне защитой.
– Дорогой Гатри, я понимаю, что многого требую от вас. Такого преданного и верного человека еще поискать. У вас недюжинный ум, и вы умеете мыслить самостоятельно, а это большая редкость. Если бы не вся эта путаница, после обеда я с удовольствием отпустил бы вас домой, но не могу, пока Викерс и Браатен, словно волки, рыщут неподалеку. – Холмс снова принялся мерить кабинет шагами, одновременно теребя свою часовую цепочку. – Времени почти не осталось. Это меня беспокоит, но вместе с тем и воодушевляет: значит, у нас еще есть возможность подготовиться к схватке с Братством, что бы там они ни замышляли. Мы можем быть уверены, что их возвращение в Англию – лишь первый шаг в осуществлении большого плана. Чем дальше, тем сложнее будет остановить эту горную лавину, которая, однажды придя в движение, способна низвергнуть тонны снега. У нас совсем немного времени, чтобы застопорить ее движение или уменьшить мощь. Надо сделать все, что в наших силах, чтобы пресечь их козни в самом начале. Нельзя пасовать теперь, когда у нас появился шанс справиться со злом. – Он взял со стола несколько депеш и, нахмурившись, стал читать. – Не могу взять в толк, зачем им понадобилось увязывать рушащуюся Османскую империю с Британией и как они намереваются использовать обе державы в своих интересах. Когда я найду ответ, мы будем вооружены.
– Быть может, связь между ними – еще один ложный след, призванный ввести нас в заблуждение? – предположил я.
– Это возможно, но представляется мне маловероятным, во всяком случае на данной стадии наших поисков. Меня особенно беспокоит Восточная Европа. В этом уголке мира существует целый клубок давних противоречий, которые вполне могут использоваться для свержения властей или же развязывания мелких затяжных войн, которые лишат эти страны доходов и подорвут торговлю и промышленность целого региона. Обескровленные таким образом государства падут жертвой Братства, которое начнет тянуть из них соки. – Он глубоко вздохнул. – Вспомните, что поместья леди Макмиллан расположены в восточной части Германии, а именно – на чешских землях.
– А ведь верно! И, если память мне не изменяет, в тех краях неспокойно, – сказал я. Пока Холмс не упомянул об этом, подобные мысли не приходили мне в голову. Теперь же все стало на свои места. – В последнее время чехи переживают нелегкие времена.
– Да, – ответил Холмс, – и не только чехи, но и словаки, и поляки, и Австро-Венгрия, особенно на восточных и южных своих границах. – Он подошел ко мне. – Посеять смуту в этом регионе – от Греции до Латвии – не составит большого труда.
– Но опасность не… – Я осекся. – А договоры?
– Вот именно, договоры, – мрачно промолвил Холмс. – Братство сможет втянуть в войну всю Европу, если ему удастся с помощью международных договоров разжечь между крупнейшими европейскими державами множество региональных конфликтов. Уже сейчас большие государства стремятся сохранить в Европе стабильность. Даже царь хочет спокойствия для России – помните, как он поддерживал разговоры о сокращении вооружений? – так что реформы возможны даже в его огромной стране. Но если Восточная Европа запылает, никто не сумеет остаться в стороне. Британия, как могла, использовала свое влияние, чтобы поддерживать на континенте относительное спокойствие.
– И должна не ослаблять своих усилий еще многие годы, – заметил я, зная, что это одна из главнейших целей Холмса.
– Да, пока в Англии спокойно. Но если Братство внедрит своих людей в наше правительство, кто тогда поручится, что порядок будет долгим? А вдруг нас втянут в бесчисленные раздоры и мы не сумеем выпутаться из них, как бы нам этого ни хотелось? Хитрый ход с леди Макмиллан лишь репетиция грядущих свар. – Он остановился у камина. – Надо дать им понять, что Англия не станет участвовать в ничтожных спорах, которые они могут затеять.
– Какая жалость, что сэр Камерон позволяет себя дурачить, – не без иронии заметил я.
– Это так, Гатри, – вздохнул Холмс, – но что мы можем поделать? Едва ли он прислушается к предостережениям.
– Может, кого-нибудь он все-таки послушает? – наудачу спросил я, не в силах представить себе, кто бы это мог быть.
– Сомневаюсь, – ответил Холмс. – Он не склонен следовать ничьим советам, кроме собственных.
Я немного подумал, а затем спросил:
– Вы считаете, что леди Макмиллан тоже в этом замешана? Она сознательно действует в интересах Братства?
