— А номер «ситроена» не запомнил?
— Тот далековато стоял, не разглядишь!
Жардине поморщился от изжоги, погладил себя по животу. Потом с большой неохотой записал рассказ садовника, заставил его расписаться и уехал, вяло пообещав, что примет меры к розыску.
— Когда мсье Рене приедет, попроси его со мной связаться, — ворчливо бросил напоследок инспектор.
Виктор приехал на следующий день после полудня, выслушал тревожный рассказ Анри и не мешкая отправился к Жардине. В полицейском участке сообщили, что инспектор заболел и сидит дома. Виктор приехал к нему, найдя Луи на удивление крепким и здоровым, вручил ему литровую подарочную бутылку коньяка Кьянти и, не раздеваясь, спросил, что известно о похищении мадам Лакомб.
— Пока ничего. Ты давай-ка сбрось куртку да посиди со своим старым приятелем! — сердито проворчал он, держа Ввруках коньяк. Жена неделю назад уехала в Гренобль погостить к дочери, я тут один, так что не стесняйся!
— Мне сказали, что ты приболел.
Рене разделся, прошел в гостиную, куда его пригласил хозяин. Луи выключил телевизор, по которому смотрел футбольный матч, вытащил из буфета два коньячных бокала, принес сыр и лимон.
— Это верно, поскольку само начальство отправило меня на этот больничный, чтоб я попросту не мозолил кое-кому глаза и не мешался под ногами, — усмехнулся инспектор, ставя бутылку коньяка на стол и нарезая сыр и лимон. Затем принес лепешку, которую разорвал на несколько частей. — Осталось полгода до пенсии, сам знаешь, как к тебе уже относятся! Впрочем, я даже рад. Отдыхать лучше, чем работать. Или ты уже устал от отдыха?
— Кто-то из ваших сотрудников ищет сейчас Алин и этот чертов «ситроен»? — еле сдерживая гнев, спросил Виктор. — Или вы даже не приняли дело к исполнению? Что вообще у вас происходит?
Инспектор не спеша открутил пробку коньячной бутылки, нюхнул запах, и блаженная улыбка появилась на его лице. Но она тотчас погасла, хозяин нахмурился, погладил себя по животу, однако не удержался и плеснул по глотку в оба бокала.
— Искать темно-голубой «ситроен» во Франции, мой друг, так же бесполезно, как «форд» в Америке! — отозвался он. — Придется останавливать и обыскивать каждую вторую машину! Да и без толку!.. Отменный вкус! — пригубив коньяк, похвалил он. — Итальянцы знают толк и в коньяках. Единственное, что я успел сделать, так это попросил своего старого парижского приятеля-сыщика Жака Девера проверить алиби Филиппа Лакомба. Но Лакомб оба дня присутствовал на международной конференции по рекламе и маркетингу. Жак, не поленившись, опросил многих, все дружно подтвердили алиби избалованного сынка, на сей раз, как утверждает Девер, железное, так что мы тут прочно забуксовали. Мне искренне жаль, что бедная мадам Лакомб,едва выйдя из тюрьмы, угодила в лапы негодяев! Сознаю также, что ее похищение выгодно Филиппу, но те болваны ,
которых он нанял, в спешке забыли забрать ее документы. А вот как разоблачить этого ненавистного уже мне ловкача, признаюсь честно, не ведаю!
— Надо ехать в Париж, разрушать его алиби, искать улики, вам ли это не знать, Луи?! — возмутился Виктор, взял свой бокал с коньяком и залпом выпил. Хозяин недовольно покачал головой, выражая неодобрение столь варварскому отношению к божественному напитку.
— Вы правы, Виктор, — вздохнул Жардине.
-Но Филипп Лакомб ловкий малый, он дружит с комиссаром полиции и, берите выше, с бригадным полицейским комиссаром, благодаря усилиям которого меня со вчерашнего дня отстранили от этого дела, пригрозив, что вообще досрочно выпроводят на пенсию, если я не прекращу свои нападки на честного мсье Лакомба. Репутация у меня аховая, все знают, что я попиваю, так что и моим доводам веры нет, а самое главное — моему начальству наплевать на русскую, которая, по их версии, одурманила почтенного гражданина Франции, заставив его жениться и переписать на нее свое состояние. А потому к ней у наших властей никакого сочувствия, зато много сожалений по поводу Лакомба-младшего, никто не хочет верить, что сынок отравил папашу. Как сказал мой комиссар: «Луи, ты не патриот! Мы не можем внушать нашим добропорядочным соотечественникам, что Франция способна рождать таких выродков!» Дело гиблое, Виктор. Твою девчонку никто искать не будет. В России о ней тоже некому бить тревогу, так что...
Жардине наполнил свой бокал, предложил и Виктору, но тот отказался. Инспектор взял со стола лионскую «Суаре» и бросил Рене:
— Ты это читал?
Виктор развернул газету и сразу же увидел фото графию Алены. Крупный заголовок гласил: «Русская мафия хозяйничает на юге Франции?» В статье на первой полосе приводились новые подробности биографии Алены Нежновой. Рене пробежал ее глазами. Бойкий журналист Пьер Симоне раскопал любопытные факты ее жизни в России, в частности подробно остановившись на биографии первого мужа Алены Петра Грабова. Он был представлен автором как жестокий и хладнокровный садист и убийца. Два армейских года он провел в Чечне, где прославился тем, что расстреливал мирных жителей, за что военное начальство наградило его орденом, и он вернулся в. родные места прославленным героем, чем и завоевал сердце медсестры Алены Нежновой, которая воровала в местной больнице морфий и поставляла своему возлюбленному. Они поженились и жили счастливо, Пока Грабов в наркотическом приступе безумия не убил своего соперника хирурга, с кем параллельно жила Алена. Мать Нежновой умерла от разрыва сердца. Русское правосудие определило Грабову пожизненное заключение, но недавно он бежал из мест заключения и теперь находится на свободе. И не для него ли его бывшая женушка присвоила «Гранд эту-аль», чтобы сделать виллу центром русского разбоя? Статья была лихо написана, с издевкой по отношению к Алене и могла всерьез напугать провинциального обывателя.
— Кто-то, как видишь, заинтересован сделать из твоей соседки жуткого монстра! — глубокомысленно заметил Жардине.
— Это наглое и циничное вранье! — поморщился Рене.
Я отстранен. Кстати, в этой статейке и меня крепко приложили! — Он схватил газету и процитировал: — «За сколько сотен русских нефтедолларов вас купили, инспектор Жардине?!» Каково звучит? Мой двенадцатилетний сын вчера пришел с разбитой мордой. Ему сказали: «Если твой папаша-пьяница не успокоится, то мы и с ним проведем такую же задушевную беседу!» И вот я успокоился - точнее, меня успокоили.
И он снова плеснул себе коньяку.
Разговор с инспектором огорчил Виктора. Возвратившись, домой он не мог найти себе места, расхаживая по кабинету. Бигли с тревогой смотрели на хозяина, не понимая, что его могло расстроить.
«Получается, что Алин теперь и искать не будут? Злодеи могут надругаться над ней, убить, и им это сойдет с рук?! — пронеслось у него в голове. — Дожили!»
Имей он лишних пять тысяч франков в месяц, нанял бы частных сыщиков, и те за пару-тройку дней все бы раскопали, но Виктор жил всегда в обрез, экономил, чтобы позволить себе летом съездить в Венецию или Афины, а самому пускаться как гончая по следу как-то не с руки. Да и какой из него комиссар Мегрэ? Он всю жизнь проработал в посольстве, писал отчеты, собирал информацию. Нет; представление о таких делах он имеет, но практической стороны сыска толком не знает. Однако кто, кроме него, спасет Алин? Некому, раз Жардине отстранили. Легко сказать: «Я готов ввязаться в драку с негодяем Филиппом Лакомбом!» — но этот негодяй тут же нанесет ответный удар, и, стоит предположить, весьма чувствительный.
