– Перекрестный допрос? – спросил Мейсон.
Голос Бергера задрожал от сарказма.
– И на одном лишь основании, что у фотокамеры Бордена былопределенный длиннофокусный объектив, вы предполагаете, что фотографииобвиняемой не могли быть сняты этой камерой?
– Я не предполагаю, а знаю, что это невозможно.
– Несмотря на то что все вещественные доказательстваподтверждают это?
– Да.
– Другими словами, вы напоминаете человека, который пришел взоопарк, увидел жирафа и заявил: «Такого животного не может быть».
Зал суда задрожал от гомерического хохота.
– Ваши слова слишком игривы, мистер окружной прокурор, –сказал судья.
– Мне так не кажется, ваша честь, – парировал Бергер.
– Этот человек мне не нравится, – вдруг произнес свидетель.– Я знаю все из области фотографии, знаю, что можно сделать, а что нельзя. Яделал пробные снимки, пользуясь точной копией камеры Бордена, с разныхрасстояний, снимая натурщицу точно такого же роста и комплекции, что иобвиняемая. Снимки были сделаны на пластинках такого же размера, как те, скоторых сделаны снимки обвиняемой, при этом использовался объектив с тем жефокусным расстоянием, что и в камере Бордена. На моих снимках изображениеполучилось совсем другого размера. Если необходимо, я могу их предъявить.
– Больше вопросов нет, – сказал Бергер. – В данном пункте япредпочитаю полагаться на вещественные доказательства, так же, как, надеюсь, иего честь.
– Вызываю в качестве свидетеля Джеймса Гудвина, – объявилМейсон.
Джеймс Гудвин показал, что он архитектор и делал проектдоходного дома, известного под названием Дорман аппартментс. У него сохранилисьпланы этого дома, и он предъявляет в качестве доказательства поэтажный планчетвертого этажа.
Бергер бросил презрительный взгляд на план:
– У меня вопросов нет.
– Это все наши доказательства, ваша честь, – сообщил Мейсон.
– У вас есть контрдоказательства? – спросил судья Бергера.
– Никаких, ваша честь. Совершенно очевидно, что преступлениесовершила обвиняемая. Одних доказательств Лоретты Харпер вполне достаточно длятакого вывода.
– Буду ли я выслушан в прениях сторон? – спросил Мейсонсудью.
– Не думаю, что в этом есть необходимость, мистер Мейсон, ичто это принесет защите какую-либо пользу, – ответил Эрвуд. – Однако я несобираюсь лишать вас возможности оспорить дело.
– Спасибо, ваша честь.
Эрвуд повернулся к окружному прокурору:
– Обвинение имеет право открыть прения сторон.
Гамильтон Бергер улыбнулся:
– Мы отказываемся от права на первенство.
– Ваше слово, мистер Мейсон.
– С разрешения суда, – начал Мейсон, – я утверждаю, что вседело является целиком сфабрикованным. Фотографии обвиняемой не были сняты встудии Меридита Бордена. У нас есть показания фотоэксперта, свидетельствующие отом, что снимки не могли быть сделаны камерой Бордена. А теперь, с разрешениясуда, я обращаю ваше внимание еще на один пункт вещественных доказательств.
Суд, вероятно, помнит, что, согласно показаниям ЛореттыХарпер, обвиняемая была выброшена из машины и проехала по траве на боку, затемсвидетельница протащила ее еще некоторое расстояние на этом же боку. Каквыяснилось, на следующий день бедро обвиняемой было настолько покрытоцарапинами и синяками, что она практически не могла позировать. А теперь, еслисуд внимательно рассмотрит фотографии, которые, как предполагается, сделаныкамерой Меридита Бордена в его студии спустя некоторое время после катастрофы,он придет к неопровержимому выводу: снимки были сделаны до убийства, а затемвставлены в фотоаппарат Бордена. Не забывайте, что обвиняемая –профессиональная натурщица. Она почти ежедневно позирует дляфотографов-профессионалов и любителей, но главным образом для любителей такназываемых пикантных фотографий. Следовательно, кто-либо из сообщниковнастоящего преступника имел вполне реальную возможность оплатить обвиняемойсеанс позирования, потом забрать негативы и держать их у себя до тех пор, покане наступит момент, удобный для того, чтобы подложить их в фотокамеру Бордена итаким образом бросить подозрение на мою подзащитную.
Если суд внимательно рассмотрит левое бедро обвиняемой наснимках Бордена, то увидит, что там нет ни пятен от травы, ни грязи, ницарапин, ни каких-либо других повреждений. А ведь загримировать их так, чтобысразу после аварии не было видно никаких дефектов кожи, было бы простоневозможно физически. Для сравнения я хотел бы обратить внимание суда нафотографии обвиняемой, сделанные на следующий день после аварии. Здесь у нееясно видны царапины и синяки на бедре слева.
Суд помнит, что до замужества обвиняемая работала вмагазине, торговавшем оружием. Другими словами, можно предположить, что ФранкФерни ухаживал за ней именно в то время, когда она работала в этом магазине.Орудие убийства было украдено из этого магазина. Вор был мужчина. Если быобвиняемая решила украсть оружие для собственной защиты, она взяла бы один изтех пистолетов, которые легко умещаются в дамской сумочке. Вполне вероятно, чтоФранк Ферни не один раз приходил к обвиняемой в этот магазин, пользуясь еедоверием, даже бывал у нее за прилавком.
Теперь об алиби Франка Ферни. Я просил бы суд обратитьвнимание на план, представленный Джеймсом Гудвином. Это план четвертого этажадоходного дома, в котором снимает квартиру Лоретта Харпер. Давайте вспомним,что Франк Ферни, по его собственным словам и по словам Лоретты Харпер, выпиллишнего, уснул и его уложили в спальне. Суд может увидеть из плана, что прямоза окном спальни квартиры номер 409 проходит пожарная лестница. Для Ферни несоставило труда вылезть в окно, спуститься вниз по этой лестнице, поехать кдому Бордена, совершить там убийство и вернуться как раз незадолго довозвращения Лоретты Харпер, которая разбудила его от притворного сна и сталарассказывать ему и другим своим гостям историю ее похищения.
Из всего сказанного можно сделать только один вывод: переднами тщательно продуманный Франком Ферни и Лореттой Харпер план убийстваМеридита Бордена, убийства, которое они предполагали совершить при такихобстоятельствах, чтобы вина за преступление падала на мою подзащитную. То, чтодело целиком сфабриковано, подтверждается не только косвеннымидоказательствами. Как я уже говорил, если суд внимательно рассмотрит фотографииобвиняемой, как те, которые предъявил я, так и те, которые сделаны с пластинок,найденных в фотокамере Бордена, то поймет, что последние не могли быть отснятыв вечер убийства.
Мейсон сел.
– Дайте-ка мне взглянуть на фотографии, – сказал, нахмурясь,Эрвуд и начал сравнивать их.
