меня.
— Нет. А ты?
Мне хочется смеяться.
— Итан, это все, о чем я думала последние три года. В смысле, я понимаю, что несчастный случай вдохновил тебя на то, чтобы стать лучше, попытаться вернуть меня или что-то в этом духе, но пока мы не начали работать над этой постановкой, я не знала этого. Все, что мне было известно, это только, что между нами все кончено. Так было долгое время. Я распланировала свое будущее, и как бы больно это ни было признавать, ты не был его частью. А теперь я должна допустить вероятность того, что ты изменился и будешь всегда рядом? В смысле, серьезно? Это сложно принять. Ты никогда не задумывался, что перед тем, как так грандиозно спланировать наше воссоединение, тебе стоило бы для начала спросить мое мнение?
— Я пытался сказать тебе об этом в электронных письмах.
— Но ты этого не сделал. Ты сказал, что обратился за помощью и снова хочешь быть частью моей жизни, но речь шла о дружбе и ни о чем большем. Ты даже не сказал, что любишь меня, не помнишь такого?
Он трет глаза.
— Я думал, что дал это понять, но... черт, Кэсси, прости. Мне в новинку все эти методы по возвращению любви всей жизни.
Он говорит это с такой легкостью. Словно эти слова – не одни из самых важных, которые он когда-либо произносил.
Любовь всей жизни.
Казалось бы, это такое клише, но это именно то, кем мы являемся друг для друга. Даже, если мы сейчас разойдемся и начнем другие отношения, мы навсегда останемся друг для друга любовью всей жизни. Некоторые люди никогда не находят этого. Но вот – все прямо передо мной, но я понятия не имею, как сохранить это.
— Кэсси, помнишь, как ты начинала злиться, когда я задумывался о важных вещах, но не говорил тебе?
— Да.
— Ну, я вижу, что именно это ты и делаешь сейчас. Не хочешь поделиться?
Я вздыхаю.
— Я думаю... мне очень хочется измениться, но я не знаю как, и часть меня думает, что возможно, уже слишком поздно.
— Это не правда.
— А что, если правда? Отрицание того, как плохо это может закончиться – еще не значит, что этого не случится. Мне кажется, ты веришь, что игнорирование факта того, что я сломлена, каким-то образом сделает это неправдой. Но это правда.
— Кэсси...
Я встаю и начинаю вышагивать. Он хочет знать, о чем я думаю? Что ж, мне как никогда хочется высказаться.
— И временами я думаю, что единственная причина, почему ты хочешь меня вернуть – это потому, что в сексуальном плане мы превосходны. Но что, если мы сойдемся, и спустя несколько месяцев осознаем, что помимо секса между нами нет ничего общего? В таком случае, мы зря пройдем через все это.
— Это чушь, и ты это знаешь.
— Разве? Может мы – одни из тех непостоянных пар, которым надо потрахаться пару месяцев, а потом пойти каждый своей дорогой. У нас никогда не было настоящей возможности выкинуть друг друга из головы. Но что, если бы у нас это получилось? Что было бы, если бы мы наконец осознали, что все дерьмо, которое подпитывает наши проблемы, также подпитывает и нашу страсть, и без этого мы – ничто?
Он пристально смотрит на меня.
— Ты сама не веришь в это.
— А может и верю. Я больше ничего не понимаю.
Он качает головой и улыбается.
Улыбается.
Почему у него не испуганный вид? Я только что выплеснула на него всю свою горечь, а он кажется абсолютно спокойным.
Что, черт побери, этот психолог сделал с ним? Она что, хирургическим путем вырезала из него весь страх и панику?
— Кэсси, подойди.
Он все также спокоен, словно он чертов Будда. Если бы Тристан был здесь, то у него был бы уже стояк.
— Пожалуйста, — говорит он, и я гашу свое волнение. — Мне надо показать тебе кое-что.
Я подхожу и становлюсь напротив него. Он берет мои руки и нежно проводит по ним, затем тянет за них, пока я не оказываюсь поверх него.
Теперь я взволнована и возбуждена. Сомневаюсь, что этим можно что-то доказать.
— Я думала, мы договорились держать все на платоническом уровне, — говорю я, когда он сжимает мои бедра.
— Так и есть.
Я трусь об его увеличивающуюся эрекцию.
— Хм. Твой дружок выдает тебя.
Он обхватывает меня руками и притягивает к своей груди. Прикосновение едва ли выносимо. Зловещая боль мгновенно нарастает, подкрепляя мои мысли о том, что наша сексуальная химия движет всеми бедствиями наших отношений. Я хочу успокоить жжение, но он сжимает свои руки и просто обнимает меня. Обдает своим дыхание мою шею и обволакивает меня, побуждая расслабляться с каждым вздохом.
— Просто дыши, — шепчет он. — Игнорируй все остальное.
Я закрываю глаза и пытаюсь сделать так, как он говорит.
Всего за пару минут моя страсть утихает до едва ощутимого тления, но вместо нее приходит нечто другое. Бурление охватывает мою кровь.
Он проводит по моей спине, и я растворяюсь в нем. Он откидывается назад, и я следую за ним. Через некоторое время, весь остальной мир перестает существовать.
Вся наша вселенная – это тихий воздух между его губами и моим горлом. Прикосновение его пальцев к моей шее.
— Ты чувствуешь это? — шепчет он. — Это именно то, что заставляет нас возвращаться обратно, несмотря на все через что мы прошли. Вот почему я решил измениться, и вот почему, несмотря на то, как сильно я сделал тебе больно, ты не можешь уйти. Потому что мы утопаем друг в друге. Потому что я не могу отличить свое сердцебиение от твоего. Когда бы мы ни находились вместе, между нами всегда возникает этот идеальный ритм, и в этом вся наша сущность. Причина не только в сексе. Причина вот в этом.
Он отстраняет меня так, чтобы я могла посмотреть ему в лицо.
— Кэсси, я хочу быть с тобой. Всегда. Если это означает быть голыми и заниматься любовью сотнями разных способов каждый день нашей оставшейся жизни, то это просто фантастика. Если это означает – просто сидеть и разговаривать, облаченными в железный костюм с колючей проволокой, то и это фантастика. Я просто хочу тебя. Сейчас. Как и буду хотеть через неделю. Год. Десять лет. Как только ты будешь готова. Мое желание никогда не изменится. Это ты. Только ты. Обнаженная ты или в одежде, для меня это не имеет значения.
Я прерывисто вздыхаю. Его слова...
Он
