ее шее, ощущая жар и аромат, тотчас же вскруживший голову.
— Горан… — произнесла Ольга с укором в голосе, — я же не уеду.
«А я не отпущу, — фыркнул Горан про себя и впился зубами в нежное местечко над ключицей. Чаровница сдавленно вскрикнула, попыталась вырваться, но силы явно были неравны. Очень скоро она перестала сопротивляться, обмякла в его руках, и только сердце в груди трепетало загнанной птицей. — Сколько уже от меня бегаешь, а ведь огонь в груди так и не потух…»
Горан тщательно зализал укус, любуясь оставленной меткой, — пусть теперь кто-нибудь только попробует приблизиться к ней! — выпустил, но Ольга и не подумала отстраняться. Она дрожала от холода и обнимала себя за плечи.
— Сейчас пройдет, — пообещал Горан, опасливо глядя на нее.
— Уже… почти, — Ольга перевела дух и опустила руки. — Но было бы неплохо, если бы впредь ты предупреждал о подобных действиях.
— Нужного эффекта не вышло бы. Раз я не могу полететь с тобой, то охранять хотя бы так буду. Ни один яд тебя не убьет теперь, ни одно зелье приворотное не упоит.
— Тогда ладно, — Ольга несколько раз глубоко вздохнула, успокаивая дыхание, пригладила пятерней растрепавшиеся волосы, тотчас их взъерошив еще сильнее. — Только неужто ты думаешь, что напавшего на родичей твоих остановит эта отметина?
— По крайней мере, она покажет, что ты не абы кто, — проронил Горан.
— В живых оставят, выкуп потребуют, — пробормотала она, плечами пожав. — Хоть и удар по самолюбию, а шанс не сгинуть, — и пожаловалась: — Еще мгновение назад было холодно, а сейчас горю, как в лихорадке. Так и должно быть?
— Наверное, — беспечно ответил Горан и удостоился гневного взгляда. — Раньше я ни разу не кусал людей, стремясь влить в них частицу собственной силы. Однако теперь ты точно можешь не опасаться не только укусов змеелюдов, но и существ, подобных мне. Ни один змий не сможет подчинить тебя помимо воли, а в остальном… все в твоих руках.
— Благодарю… — проронила Ольга. — Братца подозреваешь, не так ли?
Горан вздрогнул.
— Откуда?!
— Он сродни тебе, это сразу чувствуется. И умеет… — она задумалась, — многое.
— Мог бы заморочить мое «око»… — согласился Горан.
— Но не стал бы губить змеелюдов почем зря, — продолжила за него Ольга. — Если даже он злодей, каких поискать, нашел бы гораздо более интересный способ мучить жертв.
— Например, морозил бы.
Ольга нахмурилась.
— Лед, сон и грезы — побратимы смерти, — задумчиво проговорила она. — Но не вода! Пусть она может нести гибель и застывать, а все равно живая.
— Есть водные змии и змии льда. Есть инеистые, совмещающие холод и грезы; огневики, подобные мне; молний, ветра и много-много других. Однако совмещать силы противоположного толка никто из моих соплеменников не умеет. Мы не учимся чаровать, мы дышим чарами и творим их, сами того не замечая. Только вам, людям, подвластны все стихии и тонкие материи.
— И все равно, какие-то даются нам без усилий, а иные — едва-едва, — сказала Ольга и скосила взор вниз: туда, где под тканью мерцал знак в виде месяца, обращенного рогами вверх к взлетающей над ним птице.
Его никто не наносил намерено, возник сам. После же исчезли все шрамы и ссадины, которые она навешивала на себя по невнимательности, новых не появлялось, хоть серпом порежься, а серьезные раны заживали очень скоро.
«А моя метка осталась, — не без гордости за себя подумал Горан и добавил: — Значит, я не ошибся. Моя чаровница. Моя человечка».
— Скажи, что вернешься, — попросил он уже вслух.
— Ты ведь знаешь: разбрасываться такими обещаниями — богов гневить, — ответила Ольга. — Нет ничего зыбче грядущего, только глупец может воспринимать его реальностью, — но тотчас улыбнулась и добавила, прочитав что-то на лице Горана: — Я клянусь тебе сделать все для нашей скорой встречи.
— Позови — и я прилечу. Всем глотки перегрызу за тебя, лишь укажи на недруга! — пообещал Горан. — Услышу, где бы ты ни находилась.
— Я справлюсь сама, — отказалась Ольга. — А ты долечивайся и, будь добр, доверяй своей чаровнице в вопросах, в которых она смыслит значительно больше тебя.
— Невыносима! — расхохотался Горан и подумал, что истинный ловец душ — вовсе не тот, кто может упечь кого-либо в камень или в бревно обратить, а который имеет власть благодаря одному лишь присутствию рядом. И неважно, что всего лишь человек, которому со змием не тягаться. За Ольгу и собственной жизни не жаль.
— Тебе нравится, — произнесла она и, выскользнув из его объятий, пошла к двери. — Мне пора.
— Я провожу.
— Нет! — властно произнесла Ольга. — С тобой я попрощалась сейчас, Мириш все понимает, а появление хозяина замка в столь поздний час лишь привлечет внимание. Я очень рассчитываю на сон в дороге, а не на ночное бдение и прислушивание к каждому шороху.
— Вертишь мной, как пожелаешь, — вздохнул Горан. — Мириш умна, мудра и заслуживает доверия, но с чего ты взяла, будто простилась со мной?
В одно мгновение он оказался рядом, ухватил за плечи, притиснул к себе и поцеловал — страстно, жарко, настойчиво и дерзко, как давно хотел, но ни разу не позволял себе, ведь Ольга, соглашаясь провести с ним несколько лет, поставила просто невыносимое условие, запрещая и себе, и Горану близость. И пусть злится или жалеет о своей глупости — времени успокоиться и поразмышлять у нее будет много.
Глава 14. Ольга
Мириш правила парой крылатых длинношеих тварей, запряженных в колесницу. Если слизняков вырастить до размера коровы, снабдить лошадиными головами на лебединых шеях и недоразвитыми крылышками — будет самое то. Зато, как заверила вужалка, в темноте «кони» видели превосходно, да и обещали домчать до селения к рассвету. Поверить в последнее было мудрено, но Ольга решила не выказывать сомнений. Отвесив Мириш изящный поклон, оцененный той благосклонно, она ухватилась за стенки колесницы и, подтянувшись, запрыгнула внутрь (змеелюды поступали также, по понятным причинам они не признавали ни подножек, ни лестниц. Ради дорогой гостьи замок даже превращал часть своих в пологие спуски и подъемы.
— Набирайся сил, Ольга. Я
