Рэдмонд.
Я припарковалась за несколько домов до него и вылезла из машины. На груди у меня висел фотоаппарат. Я выставила короткую выдержку и начала снимать, ожидая увидеть на фотографиях девочку в фиолетовом платье.
Среди белого света действительно можно было разглядеть дрожащую, трепещущую фигуру, но это была не девочка.
Это был мужчина. Точнее, парень — футболист.
В левой руке он сжимал приз. Я не могла — и не стала бы — приближать картинку так, чтобы разобрать, что на нем написано, но я увеличила и рассмотрела статуэтку, стоявшую на золотом пьедестале. Это был футболист с мячом под мышкой.
Этот призрак тоже держал в руках предмет — так же, как и девочка с розами.
Еще один сверхпризрак?
Он парил сантиметрах в тридцати над тротуаром и смотрел в сторону школы. На лице у него была написана ярость: он хмурил лоб, сжимал зубы… У него были короткие, зализанные назад волосы, а футбольная форма казалась на удивление старомодной. Он был обут в простые бутсы неизвестного бренда. Если бы меня попросили угадать, я бы сказала, что он умер в 1960-х.
По крайней мере, у него были глаза.
И в отличие от девочки в фиолетовом платье, парень, похоже, меня не замечал. Все его внимание было сосредоточено на школе. Тут я увидела, что к нему приближается очередная парочка. Меня передернуло. Когда они проходили мимо места, где стоял сверхпризрак, мальчик запрыгал на одной ноге и закричал: «Ой, ногу свело! Ой, ой, ой!»
Я подошла поближе и сделала еще несколько кадров. Потом посмотрела на экран фотоаппарата. На футболке парня была написана его фамилия: КОРКОРАН.
— Пять минут, — сказала я. — Максимум десять. Потом я в твоем распоряжении.
— Ты не можешь сделать это дома? — проворчал Джаред.
Я сидела у него на диване с ноутбуком на коленках.
— У нас дома интернет есть только на мамином компьютере. И она стережет его, как бешеная собака. Мне нужна всего минутка. Это важно.
Он попытался снять мою ладонь с клавиатуры. Я стряхнула его руку и продолжила печатать. Я вбивала поисковый запрос: коркоран + улица рэдмонд.
По одной из ссылок была адресная книга с именем РЭНДЕЛЛ КОРКОРАН.
Когда я стала искать информацию про этого человека, первым, что я увидела, был список его судимостей. В последний раз он отсидел в тюрьме меньше двух лет назад. Можно было с большой долей уверенности предположить, что это тот самый пьяный мужчина, которого Лидия видела в доме. Значит, он жив.
Кто же в таком случае тот призрак? Его футбольная форма была в зелено-желтых цветах, так же как и форма девочки-болельщицы. Поэтому я напечатала: Коркоран умер старшая школа Рэдмонд.
И вот что нашлось: «Старшая школа Рэдмонд организует встречу в память о чемпионе страны по футболу, нападающем Филе Коркоране».
Статья вышла в 1965 году в «Лос-Анджелес таймс» — гораздо более серьезном издании, чем наша местная газетка. Видимо, про эту историю много говорили из-за блистательного выступления Фила на чемпионате страны. Он учился в двенадцатом классе и был звездой школьной команды по футболу, когда попал в аварию и скончался от полученных травм.
Но кое-что не сходилось.
«Мы находим великое утешение в том, что отец Лопес успел отпеть Филипа, прежде чем его не стало, — рассказала собравшимся мама мальчика, миссис Джозеф Коркоран. — Он умирал в безмятежном спокойствии. Он знал, что отправляется в лучший мир».
Невозможно.
Потому что люди, умершие в безмятежном спокойствии, не становятся злобными призраками.
Такого просто не бывает.
— На что ты смотришь? — спросил Джаред, заглядывая в экран.
— Ни на что.
Нагнувшись через мое плечо, он начал изучать статью.
— Интересно, это тот же отец Лопес, что и у нас?
Он взял ноутбук у меня с коленок и открыл сайт своей школы. Несколько раз перейдя с одной страницы на другую, он нашел биографию директора школы.
— Да, — сказал он. — Смотри. Его приняли в священники в 1962 году, и некоторое время он служил в церкви Святой Вивианы в восточной части Сюррея. Это как раз рядом со старшей школой Рэдмонд.
В моей голове закрутились шестеренки.
— Но зачем ты все это читаешь? — спросил Джаред. — Такая мрачная история.
— Я… — Я не имела понятия, что сказать. — Один из моих учителей рассказывал об этом парне.
— И теперь ты знаешь, кто это. Давай остальное ты посмотришь потом, — сказал Джаред, несильно стукаясь лбом о мою руку. — Побудь со мной.
— Ладно тебе, — произнесла я. — Еще три минутки.
— Все, больше никаких минуток. — Он отошел от дивана. — Смотри, сейчас я буду копаться в твоих вещах. Сейчас я все поперепутаю в твоем аккуратном рюкзаке…
Я не возражала — главное, чтоб это отвлекло его от меня. У помешанных на порядке есть одно преимущество: каждая возможность перебрать какие-нибудь вещи вызывает у них только удовольствие.
— Я смотрю на твой учебник по естествознанию… — Он достал его и положил на пол. — А сейчас прочитаю твой дневник.
Это был обычный читательский дневник, в котором мы кратко записывали содержание прочитанных книг для уроков английского.
— Вперед, — сказала я и повернулась обратно к компьютеру.
На минуту он замолчал. Он действительно копался в моих вещах. Я бы остановила его, но мне нужно было время, чтобы найти информацию.
— А это что такое? спросил Джаред. Он смотрел на листок бумаги е» тот, на котором я нарисовала фиолетовое платье.
— Ничего, — сказала я и потянулась, чтобы его забрать.
Он выдернул листок из моих пальцев, придерживая меня другой рукой.
— Серьезно, Джаред, это просто дурацкий скетч.
Наконец он перевел взгляд на меня.
— Зачем ты это нарисовала?
— Просто так. Пожалуйста, отдай.
Он улыбнулся — но это была одна из его фальшивых улыбок — и подвинул листок на миллиметр ближе ко мне.
— Я обменяю его на поцелуй.
— Джаред…
Он отдал мне листок. Как только я сложила его и опустила обратно в рюкзак, мне на спину легли руки Джареда. Я повернулась к нему, и наши губы соприкоснулись.
Поцелуи был для нас способом начать все с чистого листа, забыть об очередной глупой ссоре. Но тут мне в голову, словно незваный гость, пришла мысль: что сказала бы Лидия, если бы сейчас здесь появилась?
Лидия сказала бы, что он отвлекает меня. Делает так, чтобы я не злилась на его дурацкие, незрелые поступки.
Не буду врать: его поцелуй мог бы отвлечь любую девушку от чего угодно. Но когда Джаред раздражал меня, или заставал врасплох, или заставлял чувствовать себя глупо — как, например, сейчас, копаясь в моих
