а у меня на ногах онемели пальцы.
Мы пытались отдышаться. Макс перевернулся на спину, одной рукой прижимая меня к себе.
— Каждое утро меня так будешь встречать, поняла? — Хрипит он мне на ухо.
— Да пошёл ты, Туманов, — огрызаюсь шуточно в ответ.
— Ах ты так! — Я взвизгиваю, когда он поднимает мое тело и опускает на себя, — будешь ходить тогда голой, и не жди, что я одолжу тебе свою одежду.
— А это неплохая идея, — прошептала ему в губы и хитро улыбнулась.
— Черт, я пошутил, — зашипел он, — тогда ни о каких блинчиках и речи быть не может. Мы просто умрем с голоду в объятиях друг друга.
— Вот-вот, возьми свои слова обратно и подари Добби одержу, — мурлыкающе произношу я.
— Не наглей. Добби все равно не будет свободен. Его хозяин, очень большой собственник.
— Хозяин значит? — Я зло фыркаю.
— А ты как думала?
Я чуть приподнимаюсь на руках и ухмыляюсь. Одна рука ползёт вниз и опускает на его член проводя пальцем по головке.
— Черт, Фаина, это не честно.
Макс судорожно втянул в себя кислород.
А затем одним резким движением приподнял меня за талию и перевернул, нависая сверху.
— Нет, ты же это несерьезно, — произношу на выдохе чувствуя, как его плоть камнем давит на живот, с прежней силой.
— Я же сказал, что со мной шутки плохи, — скалясь произносит он.
— Ну и самомнение, — говорю я.
— Крепись, Фаина, теперь ты будешь терпеть мое самомнение, всю жизнь.
Я поднимаю взгляд и встречаюсь с его, пронзительным. Каждая клеточка наполняется тёплом. Ещё немного и расплачусь. Это лучшие слова, которые я слышала, за всю свою жизнь.
«Он мой», — пульсировало в сознании, — «на всю жизнь, мой!»
Эпилог
2 года спустя.
— Мальчик, у меня должен быть настоящий жеребец, — произносит Макс и тормозит у частной клиники.
— Девочка и точка! Даже не надейся. Я видела ее во сне. Такая милая и глаза твои, а волосы рыженькие такие, торчат во все стороны.
— Не спорь со мной, у нас будет пацан!
— Это ты сейчас, так говоришь, а стоит тебе увидеть нашу девочку, как сразу поменяешь своё мнение.
— Черт, Фаина с тобой спорить бесполезно.
— Не зли меня. Я в положении и у меня гормоны. И вообще я хочу манго.
Макс сдавленно мычит и хватается рукой за голову.
— Сейчас?
— Сейчас, Макс! Хочу, сейчас.
— А как же узи? Мы опоздаем. Давай, я тебе на обратной дороге куплю, целый ящик. Хочешь?
— Нет, я хочу сейчас!
Макс разворачивается и через минуты пять, тормозит около большого супермаркета. Так ему и надо! Пусть побегает. Не одной мне страдать!
Я значит девять месяцев мучайся, в потом рожай, а ему, что? Пусть теперь побегает.
Туманов уходит в магазин, а я глажу свой живот и улыбаюсь.
Макс купил нам дом. Конечно, не на берегу озера, как он мечтал, а в центре города, но мы не жаловались. Фирму отца он не продал, а наоборот усовершенствовал и сейчас возглавлял целый холдинг. Правда, последние месяцы, он боялся оставлять меня одну и работал из дома, поручив все на свою правую руку, Марата Огнева.
Кирилл со своей матерью покинули город. По последним данным, Луиза вышла замуж за семидесяти пятилетнего деда, и Кирилл жил вместе с ней.
Я была рада тому, что мы навсегда избавились от его присутствия, но забыть ничего, так и не смогла.
То и дело я представляла, что все могло закончиться иначе. Что, если бы отец не написал ему письмо? Я даже боялась, первое время и щипала себя каждый раз, по утрам, на веря в своё счастье.
А вот кстати и оно! Мое счастье!
Злобно тащит целый пакет фруктов и открыв дверь, закидывает его на заднее сидение автомобиля.
— Сейчас все равно не получишь, нужно помыть.
Я фыркаю и отворачиваюсь, а Макс сжимает мою руку.
— Лисичка, не беси меня, знаешь же, что люблю тебя и все для тебя сделаю. Помоем в клинике, обещаю, потерпи пять минут.
— Я тоже тебя люблю, — произношу я, — поскорее бы она вылезла.
— Ты хотела сказать, он?
— Вот же, неугомонный.
Макс хрипло смеется и заводит двигатель.
В частной клинике тишина. На это время назначено только мне, так как мой муж не поскупился на чаевые.
— Здравствуйте, Максим Андреевич, очень рады видеть вас в нашей клинике, — говорит симпатичная девушка, пожирая моего мужа взглядом.
Макс вообще не реагирует никак и даже не смотрит на неё, а мои гормоны, кажется, уже приносят жертвоприношение.
— Здравствуйте, — подаю я голос, — у вас есть морковный сок? Жуть, как захотелось.
Дама переводит на меня взгляд и ухмыляется. Чертова сучка!
— Нет, к сожалению, — произносит она, сквозь зубы, — но мы обещаем, в будущем исправиться.
Вижу, как мой муж ухмыляется и тяну его за собой.
— Сейчас и исправится, — произношу я.
— Здравствуйте, Пётр Андреевич, — говорю я, улыбаясь своему лечащему врачу, — мне ваш секретарь сказала, что у вас в клинике нет морковного сока. А так хочется.
— Фаина, дорогая, сейчас все будет.
Он поднимает телефонную трубку, распоряжаясь секретарю, добыть сок, не в слишком в вежливой форме.
Поделом ей! Не будет на чужих мужей смотреть.
Я располагаюсь на кушетке, а Макс садится рядом, сжимая мою руку. Я вижу, как он заметно нервничает и умиляюсь. Даже слезы щиплют глаза.
Врач смазывает мой живот какой-то жидкостью и прикладывает датчик к коже.
Минут пять он водит туда-сюда, разглядывает картинку, на экране.
— Ну как там наш пацан? — Не выдерживает Макс.
— Девочка, — говорит Петр Андреевич.
Я взвизгиваю от радости и кидаю взгляд на мужа. Он, кажется, не ожидает, глаза не спускает с экрана.
— Вы уверены?
— И мальчик.
— Что? — Спрашиваем мы, хором.
— Поздравляю, у вас будет двойня. Спешу предупредить, что при таком раскладе, нужно себя беречь и исключить половую жизнь, до появления малышей на свет.
Следом раздаётся стук в дверь и в кабинет заходит злая как фурия, помощница.
— Ваш сок, — цедит она сквозь зубы.
— Спасибо, — улыбаюсь я, — что-то мне перехотелось.
Как только мы садимся в машину, я в шоке замираю. Макс щурится, в немой ярости, а глаза полыхают безумием.
— Только не говори, что ты не рад? — Я даже рот открываю в немом шоке.
— Месяц, Фаина до родов и месяц после, — рычит он.
— Что месяц, Макс?
— Без секса, два месяца! Да я рехнусь, ей богу. Малышка, может, а ну его, предписание это? Мы осторожно, я уже тебя хочу.
Он притягивает меня к себе целуя в губы, и я плавлюсь
