— Да. — Ей нечего было добавить. Она сейчас вообщене могла говорить.
— Были ли другие случаи, когда мистер Делони бил вас?
— Нет, таких случаев не было.
— А до гибели вашего сына вы не страдали нервными илипсихическими расстройствами?
— Нет, никогда.
— Можете ли вы сказать, что сейчас вы полностьювыздоровели?
— Да.
Наступила короткая пауза. Палмер бегло просмотрел какие-тозаписи, затем продолжил:
— Миссис Паттерсон, верно ли, что вас мучают сильныеголовные боли?
— Да.
— Когда начались эти боли?
— Они… начались… когда я была в Швейцарии.
— И с тех пор они не прекращаются?
— Не прекращаются.
— А в последнее время?
— Тоже.
— Как давно это было в последний раз? Она попыталасьулыбнуться, но не смогла:
— В субботу и воскресенье.
— Сколько приблизительно раз это повторялось, скажем, запоследний месяц?
— Четыре-пять раз за неделю.
— Да что вы, неужели так часто? — Теперь онразыгрывал сочувствие. — А до похищения сына? Столь же часто?
— Нет, может быть, раза два-три в неделю.
— Миссис Паттерсон, а есть ли у вас другие проблемы,которые беспокоят вас так же давно? Не страдаете ли вы депрессиями? Может быть,временами боитесь людей? Нельзя ли предположить, что в вас просыпается страхперед ответственностью, боязнь опять оказаться виноватой?
Том Армур еще раз заявил протест, пытаясь остановить этуизуверскую процедуру:
— Мой коллега — не психиатр. Если, по его мнению, нужнозаключение психиатра, он должен пригласить эксперта.
— Ваша честь! — Билл Палмер опять приблизился ксудье, и в его руках появился другой лист бумаги. — Вот телеграмма изВиллара, из клиники доктора Вербефа. Здесь подтверждается, что свидетельницувремя от времени приходилось изолировать.
— Протестую! — возмущенно прервал его ТомАрмур. — Миссис Паттерсон не подвергалась лишению свободы!
— Протест принят. Мистер Палмер, прошу вас выражатьсяточнее.
— Извините, ваша честь. Во всяком случае, свидетельницапровела два года и два месяца в больнице для душевнобольных в результатенервного срыва и тяжелой депрессии. Установлено, что она неоднократнопредпринимала попытки самоубийства и страдала сильными головными болями. Таковофициальный диагноз. Кроме того, доктор Вербеф сообщает, что, по его мнению,головные боли миссис Паттерсон будут продолжаться, а при сильных стрессах еедушевное здоровье может оказаться под угрозой.
Врач добил Мариэллу, сам того не желая. Теперь она можетговорить что угодно, все равно суд решит, что она чрезмерно взволнована и еесвидетельства ненадежны. Но Палмер еще рвался в бой. Телеграмма доктора Вербефабыла приобщена к делу, и прокурор продолжил допрос:
— Миссис Паттерсон, имелись ли у вас контакты собвиняемым после развода?
— Нет.
— Видели ли вы его в прошлом году? Скажем,непосредственно перед похищением вашего сына?
— Да, мы случайно встретились в церкви в годовщинусмерти нашего сына. А потом — на следующий день в парке.
— И в обоих случаях с вами был сын?
— Нет, только во второй раз.
— Как реагировал на ребенка мистер Делони? Был он радпознакомиться с ним?
— Нет. — Мариэлла опустила глаза, чтобы невстретиться взглядом с Чарльзом. — Он был недоволен.
— Может быть, он был рассержен?
Поколебавшись, она кивнула:
— Да.
— Он вам как-нибудь угрожал?
— Да, но скорее всего не всерьез.
— Так. А когда ваш сын был похищен? Он таки докажет,что она безнадежно глупа. А может быть, и что-нибудь похуже.
— На следующий день.
— Вам не кажется, что между угрозами мистера Делони иисчезновением вашего сына есть связь?
— Не могу сказать.
Палмер мгновенно сменил направление атаки:
— Случалось ли вам целовать мистера Делони после развода? —Поколебавшись секунду, Мариэлла кивнула. — Пожалуйста, отвечайте навопрос.
— Да.
— Когда это произошло?
— Когда мы встретились в церкви. Мы не виделись почтисемь лет, вот он и поцеловал меня.
— Скажите, это был дружеский поцелуй в щеку или же страстныелобзания в губы, как в кино?
В зале зашушукались, но Мариэлла даже не улыбнулась. А ДжонТейлор знал, откуда взялся этот вопрос. Безусловно, Палмер побеседовал сшофером и внимательно выслушал его излюбленную версию насчет «любовника».
— Он поцеловал меня в губы.
— Вы посещали его в тюрьме?
— Да, один раз.
— Миссис Паттерсон, вы по-прежнему любите мистераДелони?
Вот и все. Теперь все, что бы она ни сказала, становитсязаведомо бессмысленным.
Она опять заколебалась, потом решительно тряхнула головой:
— Не думаю.
— А вы полагаете, что вашего ребенка похитил мистерДелони?
— Не знаю. Возможно. Точно не могу сказать.
— Как бы то ни было, вы ощущаете свою ответственностьза случившееся?
— Не знаю…
Голос ее задрожал и сорвался. Многие из присутствующих в залевспомнили в эту минуту заключение швейцарского врача: в моменты серьезныхстрессов ее душевное здоровье может оказаться в опасности. Палмер добилсясвоего. Он ее бесповоротно дискредитировал. Казалось, она ни в чем не былауверена: ни в вине Чарльза Делони, ни в своей собственной. В зале суда стоялаженщина, несколько раз покушавшаяся на самоубийство, страдающая головнымиболями и, возможно, погубившая когда-то своего первенца. Если теперь защитазахочет получить от нее какие-либо благоприятные для Чарльза показания, они небудут приняты в расчет. К этому и стремился Палмер. Джон Тейлор понял, ктопомог прокурору привести в исполнение этот план. Малкольм. И самому Тейлорустало стыдно за то, что он наводил справки о прошлом Мариэллы. Впрочем, добытыеим сведения не могли причинить ей вреда.
— Спасибо, миссис Паттерсон, — холодно проговорилПалмер и обратился к Тому Армуру:
— Приступайте к допросу.
— Ваша честь, защита предпочитает вызвать миссисПаттерсон в качестве свидетеля позднее. Он рассчитывал, что по истечениинекоторого времени впечатление сгладится, и прежде всего сама Мариэллауспокоится. Сейчас она сошла со свидетельского места бледная как смерть. Чарльзстарался поймать ее взор, но ей было слишком плохо. Она даже не взглянула в егосторону. Судья объявил перерыв до двух часов.
