Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
Нам представляется, что термин «Ливонская война» можно использовать как условный, отдавая дань историографической традиции. Правильнее говорить о целой серии локальных войн за Прибалтику и Восточную Европу, которые можно назвать «балтийскими войнами». Почему «балтийскими», а не «ливонскими»? Потому что эти войны ограничивались территорией не Ливонии, а скорее Балтийского региона. Эти конфликты сконцентрированы довольно плотно во второй половине ХVI века: русско-шведская война (1555–1556), «война коадъюторов» в Ливонии (1556–1557), русско-ливонская война (1558–1561), русско-литовская война (1561–1570), датско-шведская война (1563–1570), русско-шведская война (1578–1583), русско-польско-литовская война (1579–1582), русско-шведская война (1589–1590). В 1595 году был подписан Тявзинский мир России и Швеции, который мог бы на долгие годы определить новую геополитическую конфигурацию в Прибалтике, но вскоре все карты смешал конфликт Речи Посполитой и Швеции за Ливонию, а также Русская Смута. По итогам Столбовского мира со Швецией в 1617 году Россия на самом деле окажется отрезанной от Балтийского моря, а на его берегах утвердится Швеция, к тому времени одолевшая и вытеснившая из Прибалтики Польшу. В ХVII веке Балтийское море превращается в «шведское озеро», и сокрушать Шведскую империю придется уже Петру I. Если мы примем такую хронологию конфликта, то у нас получается полстолетия балтийских войн — с момента начала борьбы за передел Балтики до ее логического окончания, когда победители достигли поставленной цели, а проигравшие смирились с поражением.
Почему важно выделять отдельные войны? Какая разница — ведь борьба все равно шла вокруг Ливонии, и удобнее сгруппировать все эти войны в единый большой конфликт, сделав локальные кампании этапами «Ливонской войны»? На самом деле от того, как названа война и каковы ее хронологические рамки, зависит общая оценка кампании.
Когда мы говорим «Ливонская война 1558–1583 годов», то выводы однозначные: она проиграна. Когда мы выделяем отдельные войны (а критерий выделения — от начала боевых действий до мирного договора, прекращающего эти действия на какой-то срок), то картина получается более адекватной. Война за Ливонию 1558–1561 годов проиграна Ливонией и выиграна всеми остальными участниками, разделившими между собой эту страну (Россией, Польшей, Литвой, Данией, Швецией). Русско-литовская война 1561–1570 годов завершилась трехгодичным перемирием в пользу России (самый крупный «приз» — Полоцк — остался за ней). Датско-шведская война 1563–1570 годов за доминирование на Балтике фактически завершилась вничью. А вот «Московская война» 1579–1582 годов с Речью Посполитой и столкновения со Швецией в 1578–1583 годах оказались роковыми для армии Ивана Грозного и были им проиграны. Правда, у Швеции Россия в 1595 году возьмет реванш.
Когда мы говорим о балтийских войнах, то более выпуклой становится роль Швеции, Дании, Польши. Когда пишем Ливонская война, то на первый план выходит борьба России за Ливонию с остальными. Такой сдвиг акцентов создает россиецентричную оптику конфликта и мешает поместить его историю туда, где ему надлежит быть, в контекст европейских войн ХVI века.
Типология войн XVI века
Когда мы говорим о Ливонской войне, или балтийских войнах, как о европейском конфликте, необходимо задать вопрос: а к какому типу войн относится данный конфликт? Как его классифицировать? Среди военных кампаний ХVI века можно выделить, во-первых, колониальные войны, которые, например, вела Португалия за доминирование в Индийском океане (1505–1517) и Испания для присоединения Мексики (1519–1521) и государства инков (1531–1572).
Ливония была частью европейского мира, поэтому ее раздел между Польшей, Литвой, Данией и Швецией, безусловно, лежит вне контекста колониальных войн. А вот чем эта война была для России? Ряд ученых рассматривает завоевание Москвой Казани (1552), Астрахани (1556) и попытку захвата Ливонии как первые шаги по строительству будущей Российской империи. Тогда Ливония вполне может рассматриваться как ее потенциальная колония.
Принять эту точку зрения мешает сразу несколько обстоятельств. Россия в экономическом и культурно-цивилизационном плане была менее развитой, чем Ливония. Конечно, история знает немало случаев колонизации менее развитым государством более развитого. Но Россия в ХVI веке практически не осваивала Прибалтику как метрополия — колонию. В Ливонии происходили чисто феодальные пожалования и раздачи земель русским дворянам. Торговая инфраструктура ливонских городов, в том числе в случае «Нарвского плавания», использовалась паразитически. Русские в Ливонии, как неоднократно отмечалось исследователями, плохо вписывались в городскую европейскую культуру, предпочитали создавать в ней свои изолированные миры.
Возможно, в перспективе земли Ливонии могли бы стать колонией Российской империи. Но для этого нужна была осознанная имперская политика. Москва в середине ХVI века не очень знала, что делать с приобретениями, кроме того, чтобы, следуя средневековым моделям, превратить их в вассальное королевство, обложить данью, «перебрать людишек» или раздать земли в поместья детям боярским. Поэтому там, где не было геополитических конкурентов, Россия утвердилась (в Поволжье), а где они были (в Прибалтике), она потерпела поражение. Чисто феодальных раздач в Европе ХVI века было недостаточно, нужны были современные решения.
Во-вторых, были войны за независимость, такие как датско-шведский конфликт (1520–1523), Восьмидесятилетняя война за независимость Нидерландов (1568–1648) и т. д. Воспринималась ли в Европе война за Ливонию как война за ее освобождение и независимость? Ответ будет отрицательным. Ливония очень быстро, уже после разгрома при Эрмесе (1560), перестала быть активным участником сражений. За нее воевали другие, а участие в боях отрядов курляндцев, городских ополчений Риги и Ревеля было сравнительно небольшим. После 1561 года уже не было носителя идеи восстановления ливонской государственности. Никто из других сторон конфликта (ни поляки, ни шведы, ни датчане) не предполагал реанимировать довоенную Ливонию в случае победы над Россией. Речь шла только о ее разделе и переподчинении.
В-третьих, в ХVI веке в Европе гремели религиозные войны, связанные с Реформацией (Шмалькальденская война 1546–1547 годов, религиозные войны во Франции в 1562–1592 годах). Как уже говорилось, изначально Ливонскую войну трактовали именно как религиозную — конфликт католиков и протестантов, но эта трактовка не получила развития, поскольку на практике Ливонская война не носила ярко выраженного религиозного характера и не привела к массовым перекрещиваниям и религиозным чисткам.
Собственно, единственный известный нам эпизод религиозных репрессий — легенда о казни Иваном Грозным полоцких евреев в 1563 году. Но, во-первых, он единичный, во-вторых, гонениями на евреев Европу ХVI века было не удивить, в-третьих, достоверность этого эпизода точно не подтверждена, в нем, как отмечено историком И. Берлиным, слишком много от литературных легенд.
Более всего Ливонская война похожа на Итальянские войны 1494–1559 годов, которые, по определению Р. Маккенни, были направлены на присоединение «карликовых государств» к новым монархиям. Собственно, аналогичный процесс происходил и в Ливонии. Она была карликовым и неспособным к сопротивлению государством с отжившей социально-политической организацией в виде ордена. На ее раздел претендовали старые и новые европейские монархии — Швеция, Польша, Литва, Дания, Россия. Участие в конфликте последней и отличало его от Итальянских войн. Право на раздел Прибалтики для династий Ягеллонов, Ольденбургов, Ваз было сразу и безоговорочно признано Европой, а право Рюриковичей — нет. Россия попыталась легитимизировать завоевания, заключив международные соглашения, но это удалось только в отношениях с Данией. В самой Ливонии законность действий русских войск основывалась на соглашениях с горожанами, для чего в 1558 году велись переговоры с представителями Нарвы, а жителям Дерпта была дарована жалованная грамота и т. д.
Ознакомительная версия. Доступно 12 страниц из 60
