Предисловие
Русско-ливонский вооруженный конфликт 1480–1481 годов можно с полным правом отнести к разряду «неизвестных войн», но отнюдь не по причине отсутствия информации — достаточно зайти в Интернет, чтобы убедиться в обратном. Поражает малая степень изученности этого конфликта, который, по сути дела, положил начало вооруженному противостоянию государств Ливонской конфедерации и Московского, позже Российского, государства, которыми отмечен «долгий» XVI век. Его последствия оказались фатальными для «Старой Ливонии», которая прекратила свое существование уже на первом этапе Ливонской войны; Россия же оказалась в состоянии вооруженного конфликта с рядом европейских государств, конфликта затяжного, очень тяжелого, сопряженного с ужасами опричного террора, закончившегося неудачей, которая во многом предопределила кризисное состояние страны рубежа XVI–XVII веков и потрясения Смутного времени.
Однако все это случится много позже, хотя реальные события русско-ливонской войны 1480–1481 годов, столь мало известные российскому читателю, в немалой степени позволяют предугадать дальнейшую судьбу «ливонского вопроса». Здесь, в частности, мы уже можем наблюдать перерастание локальных псковско-ливонских и новгородско-ливонских пограничных столкновений, «малых войн», как их определял в начале XX века немецко-прибалтийский историк К. Штерн, в полномасштабную войну, в которой были задействованны вооруженные силы единого Московского государства, а сама она явилась частью внешнеполитической стратегии великого князя Московского Ивана III Васильевича (1462–1505). На примере этой войны мы видим также тенденцию к «интернационализации» (термин был использован польским историком М. Бискупом) русско-ливонских конфликтов, к которым начали проявлять интерес верховные магистры Немецкого (Тевтонского) ордена в Пруссии, польско-литовские государи, короли Дании и Швеции, а, кроме того, две главные политические институции католической Европы — империя и папство. Нельзя обойти стороной также вопрос об использовании ливонской стороной пропагандистской риторики, в лоне которой в конечном итоге будет выношен плод концепта «русская угроза», который приобретет особый вес в эпоху Ливонской войны, равно как и то обстоятельство, что эта феноменальная посылка, отголоски которой мы слышим по сей день, при своем рождении использовалась ливонскими государями не для противостояния России, а в ливонских внутриполитических баталиях, а именно в борьбе Ливонского ордена с епископатом за перераспределение властных полномочий внутри Ливонской конфедерации. В начале 1480-х годов, как и позже, в преддверии Ливонской войны 1558–1583 годов, это обстоятельство во многом способствовало обострению русско-ливонских противоречий.
Эти, а также другие проблемные моменты доступны восприятию исследователя, обратившегося к изучению «первой Ливонской войны», но лишь при условии отказа от устоявшихся представлений. Многие из них продолжают рисовать суть этого конфликта в соответствии с политизированными, изжившими свой век историографическими штампами, будь то пресловутая «русская угроза», которая была широко растиражирована в западноевропейской историографии XX века, или же постулат об агрессивном настрое ливонских государей во главе с «милитаристским» Ливонским орденом в отношении северо-западных русских земель, в период между двумя мировыми войнами прочно утвердившийся в отечественной исторической науке. Заметим, что подобное распределение ролей «агрессора» и «жертвы» вряд ли может способствовать научному изучению любого исторического явления или события, как не может ему помочь любое априорное заключение, поскольку в этом случае все усилия историка неизбежно будут сведены к поиску подтверждений своей правоты при полном невнимании к контраргументам.
Pro et contra — это положение римского права, предписывающее судье выслушивать обе тяжущиеся стороны, вполне уместен в качестве исследовательского метода исторической науки. Вот и в данном конкретном случае российскому читателю уместно посмотреть на вооруженное противостояние русской и ливонской сторон не только под углом зрения русской летописной традиции, как обычно у нас делается, но также в контексте ливонских документальных свидетельств, собранных и опубликованных в настоящем издании. То обстоятельство, что в фундаментальном, многотомном издании источников по истории средневековой Ливонии Liv-, Est- und Kurländisches Urkundenbuch период с 1473 по 1494 год отмечен лакуной[1], заставило меня использовать работу в зарубежных архивах для формирования комплекса ливонской документации, имеющей отношение к войне 1480–1481 годов. Основная их часть охватывает деловую переписку ливонского магистра Берндта фон дер Борха (1471–1483), должностных лиц (гебитигеров) Ливонского ордена, магистратов Нарвы, Дерпта (Тарту), Ревеля (Таллинна), Любека, верховного магистра Немецкого ордена Мартина Трухзеса фон Ветцхаузена (1477–1489), польского короля Казимира IV Ягеллончика (1447–1492), а также ряд должностных документов из разряда инструкций и протоколов. В подавляющем большинстве случаев эти документы происходят из Таллиннского городского архива (Таllnnа Linnaarhiiv, TLA) или Тайного государственного архива прусского культурного наследия в Берлине (Geheimes Staatsarchiv preußischer Kulturbesitz, GStA PK), однако отдельные свидетельства обнаружены в Архиве ганзейского города Любека (Archiv der Hansestadt Lübeck, AHL), Государственном архиве Гданьска (Archiwum Pahstwowe w Gdansku, APG), Государственном архиве Австрии (Haus-, Hof- und Staatsarchiv, HHStA) и Латвийском государственном историческом архиве в Риге (Latvijas Valsts vestures arhivs, LVVA). Некоторые из них уже были опубликованы в зарубежных изданиях, но значительная часть публикуется впервые.
Документы, представленные в настоящем издании, распределены по трем разделам: первый касается предыстории войны и освещает роль конфликта Ливонского ордена с архиепископом Рижским Сильвестром Штодевешером (1448–1479) в ее развязывании; ход военных кампаний 1480–1481 годов демонстрируется документальной подборкой второго раздела, тогда как третий раздел посвящен переговорному процессу и обстоятельствам заключения русско-ливонских мирных договоров 1481–1482 годов. Каждый документ имеет аннотацию, указание на архив, откуда происходит его оригинал, его сигнатуры (шифры), ссылки на предыдущие публикации или аннотации (при наличии), полную форму которых можно восстановить с помощью списка сокращений, который находится в конце издания.
