– С гивром завозились. Надо было отвезти его в другое место, – объяснила тетя Фила.
– Небось в мою реку скинули, – вздохнул мистер Силвен.
– Ага, – улыбнулась тетя Фила. – Там, сразу за лесом, отличная речка. Вы же знаете, что гивров бояться нечего.
В доме у мистера Силвена царил полумрак, слегка отдавало табаком. Рядом с камином находилась стойка для зонтов, а в ней – с полдесятка длинных шампуров. На единственном столе стоял видавший виды медный чайник с цветами. Мистер Силвен убрал цветы из чайника, налил в него воды и поставил на огонь.
– Присаживайтесь-присаживайтесь, – засуетился он.
Нат оглянулся, куда бы сесть, но все стулья были завалены книгами, газетами и нотными тетрадями.
– Ах, простите, – мистер Силвен поспешил освободить заваленные стулья и сгрузил все на пол. – Я сейчас много работаю над книгой.
Нат удивился его словам, но не сказал ни слова. Мистер Силвен с беспокойством взглянул на тетю Филу.
– Мальчик немой? – понизив голос, спросил он.
– Он не немой, – ответила тетя Фила, устало улыбнувшись. – И не глухой.
Нат решил, что пора что-нибудь сказать, и откашлялся.
– А какую книгу вы пишете? – спросил он.
– Историю происхождения леса с точки зрения фавнов. Я убежден, что никто так не понимает лес, как мы. А вот и чайник закипел.
Фавн вскочил и гулко застучал копытами по деревянному полу. Он бросил в чайник целую горсть листьев, размешал, разлил чай в три толстые чашки. Одну дал тете Филе, вторую Нату, третью взял себе. Нат посмотрел на веточки и лепестки в своей чашке. Что это за чай такой? Из вежливости он отпил глоточек и аккуратно поставил чашку на стол. А тетя Фила сделала большой глоток и глубоко вздохнула.
– Расскажите, мистер Силвен, что случилось с Луминессой.
– Все началось с месяц назад. У нее изменилось настроение, она стала замкнута, сторонится гостей.
Замкнутый единорог? Что тут необычного? Неужели они зря приехали?
– Вы же говорили, что единороги любят бывать одни, – обратился Нат к тете Филе.
– Они и правда любят бывать одни, мистер Фладд, – перехватил его вопрос мистер Силвен. – Кстати, знаете, почему фавны приставлены смотрителями к единорогам?
– Нет, сэр.
– А вот почему, – и фавн указал на свои копыта.
Нат не сдержал улыбки.
– Мы только наполовину люди, – и мистер Силвен улыбнулся ему в ответ. – Вторая наша сущность – лесная, а значит, родственна единорогам. Значит, в сравнении с людьми мы вполовину опасны для единорогов. И Луминесса всегда меня к себе подпускает.
– Вы же сказали, не подпускает.
– А сейчас да, раздражена страшно. Гонит от себя. Начала подворовывать! Сначала пропала моя скатерть из прекрасного ситца, которую вы подарили мне три Рождества назад. Она стащила ее с бельевой веревки. Дальше исчезли чайные полотенца. Неделю спустя она сунула свой длиннючий рог в окно и стырила подушку с моей кровати!
– Ужас! – изменилась в лице тетя Фила. – Как странно! Особенно для Луминессы.
– Но и это еще не все, – сказал фавн и заерзал.
– Что еще? – спросила тетя Фила.
Фавн поднялся и густо покраснел.
– Она меня укусила! Вот сюда, – и фавн указал тете Филе на свою филейную часть.
– Ох ты ж! Действительно, – и тетя Фила наклонилась, чтобы получше рассмотреть область укуса. Рядом с хвостом была большая залысина. – Кожу она не тронула, только клок шерсти выдрала.
– Это не шерсть, а волосы, – фыркнул фавн. – Ладно все остальные люди, но уж вы-то должны об этом знать.
– Простите, – сказала тетя Фила, сдержав улыбку. – Я неправильно выразилась. У меня есть лекарство. Хотите?
Мистер Силвен снова фыркнул и с большим достоинством присел обратно.
– Нет, благодарю, – сказал он быстро и перевел разговор на другую тему: – Когда же она не гоняет меня, не ворует и не кусается, она спит!
– Да, вы правы, мистер Силвен, – и тетя Фила покачала головой. – Крайне необычно. Хорошо, что вы нас вызвали.
А Натаниэль промолчал. Он-то ничего из ряда вон выходящего не услышал. Единорог проголодался и чудит, с кем не бывает? На его взгляд, поиски Овадия гораздо важней.
– Сегодня уже поздно идти к ней на пастбище, – заметила тетя Фила. – Переночуем здесь, а выдвигаться будем завтра с утра.
– Почту за честь принять вас в качестве гостей, – ответил мистер Силвен с легким поклоном. – Посмотрю, что я могу предложить на ужин из моих скромных запасов.
Глава шестая
Несмотря на все дурные предчувствия Ната, вечер в гостях у фавна прошел чудесно. Они сидели у камина и жарили на шампурах большие ломти домашнего хлеба с толстыми кусками сыра. Нат никогда не готовил себе пищу, и ему это занятие очень понравилось, хоть корочка вышла жестковата, а горячий сыр обжег язык. Мазя умудрилась вляпаться в горячий сыр волосами, и Нат целых полчаса ее чистил. А как только он закончил, тетя Фила объявила, что пора в постель.
Пока мистер Силвен освобождал место на полу, Нат глянул в темное окно. Интересно, летают ли почтовые голуби по ночам? А если летают, смогут ли отыскать их в этой глуши? Он прижался носом к окну и тут же отпрянул. Стекло было не просто холодным. Ледяным. Он всмотрелся в окно и увидел россыпь ледяных кристаллов на стекле.
– Первый мороз, – заметил он.
Тетя Фила выпрямилась и отложила одеяла. Хорошо, что единорог их не украл, а то они бы умерли от холода.
– Быть этого не может, – сказала тетя Фила. – Днем было очень тепло.
Она подошла к окну, но к этому моменту все льдинки уже растаяли. Она потерла стекло пальцем.
– Видишь? Никакой наледи. Может, ты увидел пар от собственного дыхания?
– Я знаю разницу между паром изо рта и морозом на стекле.
– Нат, – мягко проговорила тетя. – Температура не могла так быстро опуститься. К тому же мороз появляется только на одном окне. Ничего страшного. Когда ты устал, очень просто ошибиться.
– Я не устал, – буркнул Нат, но тетя Фила его уже не слушала.
– Ложись, надо поспать. Завтра рано вставать.
Натаниэль сел и снял ботинки, курточку. Ему очень не нравилось спать в рубашке, но пижам они с собой не взяли, потому что летели во Францию всего на день. Нат устроился поудобней, и к нему на плечо забралась Мазя.
– Не нравится мне это место, – прошептала она.
– Почему не нравится? – удивленно спросил Нат. Из всех мест, в которых он побывал за последние несколько недель, это оказалось не самым плохим.
– Здесь слишком тихо, – пожала плечами Мазя. – Никакого веселого грохота, шума самолета или паровоза. – Вдруг она замолчала и навострила ухо: – А что это за стрекот?
