Антиохия в те годы была городом шумным, оживленным и днем и ночью, местом, где любили встречаться деловые люди и авантюристы с Востока и Запада для завязывания выгодных связей и заключения сделок. Это был великолепный город, один из самых красивых в Империи, с мощеными улицами, храмами, портиками… Христианская община, пополнявшаяся беженцами из Иерусалима, состояла в основном из бывших язычников, из числа которых во II веке вышел и епископ Игнатий, один из наиболее примечательных деятелей той эпохи. По дороге, по которой прибыл из Антиохии в Рим Игнатий, прошли также многие из его соотечественников, двигавшихся по суше и по морю. Их насчитывались тысячи в столице Империи, так что у Ювенала был повод сказать: «Оронт сирийский излил свои воды в Тибр»11. Сирийцы распространились повсюду: в долине реки По, в Галлии и даже на берегах Рейна. Один держал постоялый двор на Сицилии12, другой имел торговый дом в Путеолах13, где уже Павел встретил христиан14.
Всё восточное побережье Средиземного моря, от Антиохии до Пергама, уже было структурировано по «церквам», тяготевшим к Эфесу и Смирне. Это была римская провинция «Азия и Пергам», обращенная на севере к Боспору и Византию, на юге — к Сирии.
Гавань Эфеса, располагавшая обширными складами, являлась процветающим торговым центром Азии15: в нее ввозились вина с островов Эгейского моря и из Италии, а вывозились древесина и воск с Понта, лен из Милета и шафран из Киликии. Торговые ярмарки и религиозные праздники привлекали сюда толпы народа. Эфес традиционно пользовался славой крупного духовного центра. Храм Артемиды притягивал к себе народ16. Фригийцы почитали Кибелу, «мать богов», культ которых они распространили по всей Империи, вплоть до берегов Рейна17, по всем городам, где располагались римские гарнизоны18.
Деятельность и влияние Павла и Иоанна привели к появлению в Малой Азии многочисленных христианских общин. Все города, упомянутые в Откровении Иоанна Богослова (Апокалипсисе)19, располагались на больших транспортных артериях: Евангелие шло по стопам римских завоевателей, используя их транспортную сеть. Пергам, располагавшийся к северу от Смирны, родина Аттала, лионского мученика, был своего рода «Лурдом» языческой античности. Фиатир был известен своими пурпурными красителями20; Сарды, имевшие многочисленную паству, слыли крупным рынком тканей, но вскоре прославились и благодаря своему епископу Мелитону; Филадельфия была ремесленным городом, располагавшимся на пути в Лаодикею21, в которой торговали льном; Иераполь22, более удаленный в глубь материка, еще с I века имел христианскую общину. Его вода придавала крашеным льняным тканям такой же блеск, как и краска, получаемая из игольчатого моллюска.
Игнатий совершал свое путешествие по городам Азии вскоре после смерти евангелиста Иоанна. Его письма свидетельствуют о процветании и великолепной организации этих городов. К уже упоминавшимся церквам в Эфесе и Смирне добавились христианские общины в Траллах и Магнезии, стоявших на большой дороге в Эфес.
Население Малой Азии славилось своей исключительной способностью к торговле и умственным занятиям. Смирна считалась бесспорной столицей «второй софистики». Империя давала жителям тех краев неисчерпаемые возможности. Обладавшие живым умом, образованные, красноречивые, умевшие приспособиться к любому климату и любой ситуации, жители Азии быстро нашли путь в космополитическое общество Рима. Торговцы в самой Италии были вынуждены вступать в соглашение с этими, как их называли, левантийцами, державшими свои лавки не только в Риме, но и по всему Западу. Жители Рима и Марселя тогда говорили: «Пошли за покупками к левантийцу», точно так же, как сейчас население Маврикия и Реюньона идет к «китайцу», ставшему синонимом бакалейщика. Надписи подтверждают присутствие левантийцев на территории современного Майнца, а также Швейцарии и Великобритании23. Во II веке их можно было встретить и в долине Роны. Вероятнее всего, именно торговцы — выходцы из Азии и Фригии — впервые привезли Евангелие в Лион, вместе с ремесленными изделиями Востока и медицинскими знаниями. Они же дали столице Галлии ее самого знаменитого епископа.
Впрочем, Малая Азия, щедрая земля, населенная легковерными и экзальтированными людьми, склонными к восприятию мистических безумств, вскоре стала для Церкви причиной забот, омрачивших И столетие. В безвестном ранее селении Ардава, на границе Фригии и Мизии, некий Монтан, из местных новообращенных, склонный к экзальтации, однажды привлек к себе внимание сначала ближайшего окружения, а потом и целых толп народа, впадая в экстаз; кончилось тем, что он объявил себя Святым Духом24. Движение монтанистов распространилось из Азии вплоть до Рима и Карфагена, где мы еще встрегим его25.
Церковь при Марке Аврелии
Спустя пятьдесят лет, в правление Марка Аврелия (161–180), императора-философа, наследовавшего Антонину, Церковь вступила в новый этап. На протяжении жизни одного поколения географическая карта Церкви развернулась, охватив веером территорию от Германии до Месопотамии (современного Ирака), от Рейна до Евфрата и Тигра. Были достигнуты границы Римской империи, а на востоке, в направлении Эдессы и Парфянского царства, даже и преодолены. Христианские общины появились даже в Трире и Нисибисе.
Распространение христианства происходило и по африканскому берегу Средиземного моря с его двумя «маяками» — Александрией и Карфагеном. Навигация облегчала проповедь Евангелия. Энтузиазм новообращенных довершал дело, неся Благую Весть в глубинные области континента. С конца II века церкви в Карфагене и Александрии уже порождали своих епископов и собственных гениев.
В Галлии лучшими гаванями, куда причаливали корабли левантийцев, были Нарбон, Арль, Марсель и Фрежюс26. От побережья по рекам или сухопутно можно было добраться до Лиона и Вьенна. В этом регионе римляне основали свою провинцию, Нарбонскую Галлию, на севере доходившую до Вьенна. Во времена Августа остальная часть страны, «Косматая Галлия», была разделена на три провинции: Аквитанию, Лугудунскую Галлию и Бельгику. Лион был столицей всей Галлии, а Рейн служил границей, защищавшей Империю с севера.
Внутри этих границ, благодаря развитию торговли, происходила постепенная ассимиляция нравов, распространение цивилизации завоевателей. Господствующие слои галлов быстро усвоили латинский язык, переселенцы с Востока продолжали говорить по-гречески, а деревенские жители — на своих кельтских диалектах. Ириней принимался за их изучение, но, будучи человеком утонченной культуры, отказывался говорить «на этом варварском диалекте»27.
В Марселе сходились дорога с севера и морской путь, по которому в город поступали продовольственные товары из Италии и с Востока. Среди предметов экспорта фигурировали гончарные изделия, льняные ткани, ветчины и колбасы, расхваленные Варроном28, сыр из Нима и Тулузы, растительное масло и вино с берегов Роны и из Безье. Найденный в Италии глиняный кувшин имеет надпись: «Я — вино из Безье и мне пять лет»29. Плиний упрекал марсельцев за то, что они разбавляют водой вино, идущее на экспорт30.
