Глава первая Церковь и комедианты Комедианты всегда образовывали в обществе небольшой особый мирок. Это вызвано разными причинами: публичностью их профессии, отдававшей их на суд критически или восторженно настроенной публики, славой драматического искусства, которому они служат, интересом к их соперничеству и интригам, а в наши дни — ничем не ограниченной и порой скандальной гласностью в отношении как их профессиональной, так и личной жизни.
В XVII веке их общественное положение в основном определялось одним фактором, которого сегодня, к счастью, не существует: отношением к ним церкви, которая в христианском обществе оказывала большое влияние на общественное мнение. Неоднократно писали, что комедиантов «отлучали от церкви». Это чересчур суровое и не совсем точное утверждение.
Отлучение от церкви — мера, применяемая к отдельному человеку: член церковной иерархии — епископ, архиепископ или папа — исключает, согласно церковным законам, закоренелого грешника из общности верующих. Человека, на которого падет эта кара, может от нее избавить лишь тот, кто ее наложил, и при условии, что виновный подчинится диктату церкви. Между тем никаких подобных индивидуальных мер никогда не принимали против комедианта как такового.
Однако фактическое отлучение от церкви могло стать результатом мер общего порядка, предусмотренных, в частности, ритуалами. Верно и то, что в эпоху Людовика XIV церковь была строга к комедиантам. Чтобы понять ее отношение к ним, нужно углубиться далеко в прошлое.
В Древней Греции театральные представления — трагедии и комедии — были частью религиозных празднеств. Актеры пользовались почетом и уважением. В Древнем Риме во времена Теренция, Плавта и даже Сенеки к ним относились так же. Но в эпоху Империи трагедия и комедия уступили место зачастую непристойным пантомимам, кривлянию гистрионов, похабству шутов и скоморохов, похотливым пляскам вакханалий, цирковым игрищам, гладиаторским боям и позорным сценам, когда христиан бросали на растерзание диким зверям. Легко понять, что церковь сочла своим долгом вмешаться и официально восстать против недостойных зрелищ. Гражданские власти последовали ее примеру; комедиантов подвергали инфамии (клеймили позором) — согласно римскому праву, это было административным наказанием.
Однако после восшествия на трон Константина церковь слилась с имперской властью.
Поскольку в Писании ничего не сказано о комедиантах, первые отцы церкви — святой Исидор, святой Киприан, Тертуллиан, святой Иоанн Златоуст — естественным образом пришли к основанию доктрины и осуждению театра и актеров. Они порицали публичные зрелища не только за фривольность, непристойность, жестокость, но и за идолопоклонство, ибо в них уделялось большое место мифологии и языческим божествам; кроме того, театр, по их мнению, был публичной школой бесчинства, поскольку там богохульствовали, пародировали таинства и мученичество христиан. Эльвирский собор в 305 году первым потребовал, чтобы комедианты отказались от своего ремесла, прежде чем их допустят в христианскую общину. Лицам духовного звания посещение публичных зрелищ было запрещено, и эту меру в очередной раз подтвердил Трентский собор 1545–1563 годов.
Вторжение варваров положило конец возмутительным зрелищам; театр возродился в самих католических церквях благодаря «мистериям», смешивающим (кстати, зачастую порочным образом) сцены страстей Христовых и эпизоды из жития святых с непристойным шутовством, выступлениями танцоров и жонглеров. Но сохранившиеся кое-где барельефы на соборах свидетельствуют о том, что это сочетание не шокировало наших предков. Кстати, подобные представления устраивали в монастырях.
В то время как Карл VI в 1398 году одобрил создание Братства Страстей Господних для представления мистерий, новые отцы церкви — Альберт Великий, святой Фома, святой Бонавентура — допускали театр, лишь бы он сохранял благопристойность, и уже не осуждали комедиантов; святой Фома признавал, что «ludus est necessarius ad conservationem humanae vitae».[1] Он считал (и это непререкаемое утверждение), что актеры «non sunt in statu peccati, dummodo moderate ludo utantur»;[2] именно гражданские власти, придерживаясь правил, установленных первыми церковными соборами, запретили в XVI веке представления священных мистерий, однако разрешили играть светские пьесы — «пристойные и благонравные».
В начале XVII века был издан римский ритуал папы Павла V, который в принципе не осуждал ни театр, ни комедиантов. Кстати, в Ватикане уже давно имелся свой собственный театр. Однако галликанская церковь, по крайней мере в некоторых епархиях, намеревалась придерживаться древних канонов.
Подробное исследование французских ритуалов, проведенное Жаном Дюбю, вносит ясность в этот вопрос. Орлеанский ритуал (1642) ограничился исключением комедиантов из монашеских орденов. Римский ритуал лишал права на причастие, восприемство и христианское погребение concubinarii, foeneratores, magi, sortilegi, blasphemi.[3] В некоторых ритуалах, например, в том, что составил Гонди для парижской епархии (1654), в этот список незаметно затесались comoedi (комедианты). Однако об отлучении от церкви речи не было, поскольку ритуал уточняет: «Nisi de eorum poenitentia et emendatione constet, et publico scandalo prius satisfecerint».[4] Единственным судьей в деле о раскаянии грешника был приходской кюре.
