— А чего ты, собственно, так психуешь? Им что, от этого плохо, что ли? Подумаешь, послушают пару песенок из Громкоговорителя. Зато хоть будут чувствовать себя частью чего-то. Будут знать, что есть какая-то высшая сила, которая заботится о них, присматривает, поддерживает дисциплину. Ты что, не в курсе, что массы жить не могут без запретов?
— Да какие еще массы? Они тут поумирают раньше, чем кто-то вспомнит об их существовании! — Джонас пнул ногой стойку с мониторами, и один из них вдруг включился. На экране высветились Скорлупы, бледные пятна в ночи — как панцири уснувших существ.
«Кто знает, какие мысли копошатся там, внутри, — думал Джонас. — А может, и нет никаких мыслей. Только облегчение, что сон хоть ненадолго уносит их далеко от всего… от них самих в том числе».
— Завтра будет дождь, — сказал Рубен, просто так, чтобы хоть что-нибудь сказать. Иногда он побаивался Джонаса. С этими его выкрутасами.
— У тебя что, завелись дружки на лунной метеостанции? — язвительно спросил Джонас.
— Зачем дружки? Просто чую в воздухе запах дождя. Вот и хорошо — в дождь они почти не высовываются из своих Скорлуп. Нам меньше на них придется пялиться. Ты в карты играешь?
— Нет.
— Ну и ладно. Все равно их у нас нет. В смысле, карт.
— У нас теперь много чего нет, — пробормотал Джонас и провел ладонью по лицу.
* * *
Дурак. Дурак. Дурак. Тысячу раз дурак. Том попытался забрать ее обратно, но Хана прижала ее к себе, сверкнув злой молнией во взгляде. Вся мокрая, грязная, а руки у нее вообще всегда грязные. Если Хана откроет ее, то наверняка испортит. А она и так уже в плохом состоянии. Может, Хана даже попытается ее укусить — решит, что это еда. Или вырвет одну за другой все страницы — просто чтобы услышать их шелест. Сомнет и бросит комки в ручей, чтобы посмотреть, как они уплывают.
Все замерли в ожидании драки. В такие моменты важно быть настороже, чтобы самим не попало. Жадные взгляды, напряженные лица, легкий пар от влажных рубах у огня. Взгляды перескакивают с Тома на Хану, с Ханы на Тома. Всем ясно, кто тут главный. Об этом они никогда не забывают.
Дурак. Дурак. Дурак. Он ведь знал, что нельзя доставать ее днем. Знал, что это риск, и всегда терпел, ждал. Но сегодня такое серое, тоскливое, дождливое утро — и он не устоял. А тут еще выскочил какой-то Осколок; Осколки — это каждый раз так легко и мучительно, все вместе, Том уже привык. И вот он вывернулся откуда-то совершенно неожиданно, и Тому вдруг стало ясно, что в дождливые дни самое лучшее занятие — почитать хорошую книгу. Хотя какая разница, хорошая она или нет, она одна-единственная, так что выбирать не приходится — спасибо, что есть хоть эта.
Все остальные вышли наружу, дождь льет, а им хоть бы хны, прямо как тюлени. (Тюлени? Наверное, еще один Осколок…) А может, им просто все равно. Может, они даже не заметили, что дождь, вышли себе по привычке. И он не удержался — сейчас, немедленно! Подарить себе немного чистого забытья.
А они взяли и вернулись. Тихо, почти бесшумно — это его и обмануло. Или он слишком погрузился в чтение, не видел и не слышал ничего вокруг?
— Книга.
Хана удивила его. Значит, она тоже помнит? Нет, невозможно. Наверное, она просто видела такие на Базе — может, подглядывала за взрослыми или подслушивала их разговоры. Она ведь такая. Шпионка. Но тут Хана удивила его еще больше. Она повертела книгу в руках с непривычным для нее уважением, потом открыла. Вверх ногами. Перевернула — но, кажется, смотрела на картинки, а не на слова. Или… а вдруг она умеет читать?
Хана не стала рвать страницы. Не стала кусать книгу. Она удивила Тома в третий раз, когда снова подняла на него глаза. В них больше не было злобы. Во взгляде ее блестела жадность, но какая-то чистая, словно она голодна, и этот голод можно утолить.
— Читай, — просто произнесла она. И протянула ему его сокровище.
Хана смотрела прямо на него. Стояла, расставив ноги и скрестив руки на груди. Она будто снова стала сама собой: приказывает и знает, что приказ будет выполнен беспрекословно. Том облегченно выдохнул, поняв, что книга спасена. Перечить Хане? У него даже мысли такой не было.
В голове у Тома роились вопросы. Почему Хана не разорвала в клочья его сокровище? Хотя бы просто чтобы сделать ему больно? И откуда она знает, что он умеет читать? Откуда она вообще знает, что такое «читать»? Если она Вылупок, то не должна знать ничего подобного, просто не может. А она точно Вылупок: единственными Остатками в их Сгустке были он, Глор и Гранах, это же всем известно.
Но времени на ответы не было, как и ответов. Все уже сели на землю, и образовался круг. Тому не оставалось ничего другого, как тоже сесть. И начать читать.
Когда ему наконец позволили закончить чтение, бледная серость утра уже превратилась в лиловую серость вечера, с легкой прозеленью. Дождь перестал, но Астер все еще скрывался за тучами. Том совсем обессилел, он позабыл, как это выматывает — читать, читать и читать. От долгого сидения на земле, со скрещенными ногами и книгой на коленях, ныла спина. Болели глаза.
— Еще!.. — захныкал было Ноль-Семь.
Но Хана его осадила:
— Ты что, не видишь? Он устал! Идите искать еду. Для него тоже.
Том смотрел на нее изумленно. Дети удалялись. До сих пор все делились добычей только с ней, это само собой разумелось. А почему сейчас?.. Странно. Но Хана, словно угадав его мысли, покачала головой и улыбнулась.
— Да ладно тебе, пусть они думают о еде, а ты думай о том, чтобы читать, — и отвернулась. Но Том успел заметить, как на ее лице мелькнуло какое-то новое выражение. Смущение, что ли? Один сюрприз за другим. Но он все еще не доверял ей.
— Это было здорово, — продолжала Хана. — Этот рассказ о камешках… — она рассмеялась, открыв мелкие, ровные и белые, как у дикого зверька, зубы. Но тут же посерьезнела: — Как ты думаешь, им полезно такое читать? — кивком головы она указала в сторону ушедших детей.
— Им — не знаю. Мне — да, — пожал плечами Том. И тут же прикусил губу, будто испугавшись, что сказал лишнее. Он захлопнул книгу и рассеянно погладил обложку, как гладят любимых питомцев.
— Где ты ее нашел? — спросила Хана. — И как тебе удалось так долго скрывать это от нас?
— В лесу, — снова пожал плечами Том. — Я нашел там «чемодан». Ой, прости, ты ведь не знаешь, что такое чемодан, да?
Прикусив губу, она опустила глаза. Тому даже стало ее жаль.
— Это что-то вроде большого ящика с ручкой, чтобы перевозить вещи. Когда путешествуешь, — Хана опять отвела глаза. — Ну, когда куда-нибудь едешь, — упростил объяснение Том. — Там были разные вещи, одежда и вот это. Остальное меня не особо интересовало, но книга… Я сперва оставил ее в чемодане… ну, в том ящике. А потом начались дожди, я испугался, что она намокнет, вот и принес сюда, в Скорлупу. И спрятал под матрасом.
