По берегу озера рассыпались городишки с красными черепичными крышами. Самая сочная зелень на прекрасных деревьях, самые роскошные цветы, покрывающие холмы и пестреющие на клумбах. Позвольте солнцу целовать воду, на которой покачиваются белые лодки, поместите в небо радугу – и вы получите озеро Лугано таким, каким оно бывает почти каждый день.
Чтобы завязать беседу, которая не напугала бы шофера до смерти, я сказала:
– Однажды я поискала, что значит название озера – Лугано. Оно происходит от латинского слова lucus, которое означает «священный лес».
– Какая древность! Я рад, что ты приехала сюда.
Я кивнула, все еще слишком ошеломленная, чтобы ответить по-другому.
Несколько минут спустя мы съехали с идущей вдоль озера дороги и остановились у гостиницы «Парко Сан-Марко».
Ее озаренные солнцем стены, поднимаясь уступами на склоне холма, делали гостиницу похожей на неаккуратный лимонный пирог. Оранжевые черепицы крыши напоминали слои глазури.
Я чуть не забыла расплатиться с шофером, слишком быстро выскочив из машины. Мы подошли к стойке администратора, находившейся за стеной из матового стекла, которая грубо скрывала от глаз посетителей царивший снаружи рай. Если не считать этих стеклянных перегородок, остальные стены и пол здесь были каменными. Глиняные цветочные горшки, стеклянные столики и уютные кресла.
Мы сказали:
– Buon giorno signores and signoras! [14]
Мужчина и женщина за столом вежливо, но испытующе посмотрели на нас. Я надеялась, что они не испытывают тех чувств, какие испытывали люди на рынке. Уж наверняка не каждый день в их вестибюль входит блаженство на двух ногах.
– Come posso aiutarvi? [15]– очень любезно спросила женщина-клерк.
В гостинице «Парко Сан-Марко» обычно все улыбались и говорили именно таким тоном.
Я спросила по-итальянски:
– У вас есть семейный номер с двумя спальнями?
Тут в застекленный кабинет со смехом вбежало двое детей. Мальчик и девочка, явно брат и сестра, учитывая их одинаковые карие глаза, носы пуговкой и озорные улыбки. Они замерли на бегу и благоговейно уставились на Джесса. Вслед за ними вбежала их собака. Когда дети приблизились, Джесс нагнулся к ним. Собака склонила голову набок, заскулила, а потом, быстро виляя хвостом, прыгнула на него и стала лизать его в лицо. Все они в кучу-малу повалились на пол: Джесс, дети и собака – и стали радостно возиться. Вот так теперь всегда и будет?
– Per quante notti?
«На сколько ночей?»
Я понятия не имела и посмотрела вниз, на Джесса.
– На одну, самое большее – на две, – откликнулся тот с пола; дети его щекотали.
Я постаралась не паниковать. Он что, исчезнет через два дня?
Оба клерка с разинутыми ртами смотрели на Джесса и детей.
Я заговорила быстрее, не зная, что может принести каждая следующая минута:
– Due notti [16].
Я вынула кредитную карточку, которой никогда не пользовалась. На ней не значилось имя Мэгги Даффи Морелли. На ней стояло фальшивое имя, которым я называлась с тех пор, как родился Джесс. Я все время обновляла фальшивые данные.
– Я миссис… Хетта Прайс, а это мой сын Джесс.
– Si, grazie, signora [17].
Женщина стала печатать на компьютере, а я, вместо того чтобы сказать: «Не могли бы вы поторопиться, прошу вас», посмотрела на установленный в вестибюле телевизор, стараясь вести себя непринужденно. В Коннектикуте произошло землетрясение, кто бы мог подумать!
– Eh, si signora. Le Lake View Family Suite [18].
Она рассказала, как туда пройти.
– Ed i vostri bagagli?
«А ваш багаж?»
– Non abbiamo bagagli.
«У нас нет багажа».
Клерки вежливо, но пристально посмотрели на нас.
Я схватила ключи от комнаты, карту и Джесса, прежде чем кто-нибудь еще успел в него влюбиться. Не обращая внимания на крики детей, пес увязался за нами, когда мы поспешили на улицу, но, к счастью, горничная гостиницы перехватила его и вернула детям. К тому времени, как мы нашли наш номер, целая стая птиц устроилась на крышах ближайших домов, а рядом с нами скакало полдюжины белок, не говоря уж об утках, которые начинали плыть в нашу сторону, когда Джесс проходил мимо, как делали лебеди на озере Маджоре, когда он был мальчиком.
Я открыла дверь, погрозив уткам пальцем. Мы вошли в комнату, и дверь закрылась за нами. Я протянула руки, и Джесс шагнул в мои объятия.
– Джесс! О господи! Откуда ты взялся? Я просто не могу поверить!
Мое сердце сильно стучало, голова шла кругом, я с трудом могла понять, что происходит.
– Мама, я здесь.
– Посмотри на себя! Ты только посмотри! – сказала я, держа в ладонях его лицо. – Как ты вырос! Господи боже, у тебя почти растет борода!
Я крепко его обняла.
– Ты вернулся. Мой красивый мальчик! Как долго ты со мной пробудешь?
– Не могу сказать точно. Ты тоже стала еще красивее, Madre.
Это означало «мать» по-итальянски. Раньше он всегда называл меня «мамой», но мне было все равно. Он был здесь.
Я засмеялась:
– Не лги.
Он погладил меня по голове. После его смерти мои волосы поседели.
– Я никогда не лгу.
Я вспомнила о своем муже Адамо, о сыне Питере.
– О господи! Я должна позвонить домой и рассказать им.
Я потянулась за мобильником.
Джесс ласково его отобрал:
– Пока нет.
– Не звонить? Почему, Джесс?
Он подвел меня к бежевой кушетке. До сих пор я не замечала ее, как не замечала и мягкого кресла в тон, плиточного пола, розово-голубого ковра, коричневых штор, белых орхидей и того, что сквозь стеклянную дверь террасы виден великолепный пейзаж.
Джесс посмотрел на меня таким знакомым взглядом, в котором была необъятная вечность, и сел рядом со мной.
– Все будет в порядке. Ты должна прямо сейчас оставить свою прежнюю жизнь.
