некоторых я бы уже все кишки на песок выблевал. Вдруг мимо, на форсаже, пробежал «Святогор», пилот высунулся в дверь кабины и на ходу проорал:
— Ускоряемся! Передай всем, ускоряемся! Франки уже напали!
— Хаген, слышал?
— Да, — «Саранча» резко набрала скорость.
А вот теперь нормально уже трясёт. Ты же хотел, Илюша — получи, распишись. Мы вышли в авангард колонны и ещё прибавили.
— Правее забирай, там высота, с неё посмотрим, как там.
— Принял.
Шагоход, поднимая опорами пыль, понёсся по дуге направо.
Но посмотреть на базу не удалось. Сразу за гребнем горы, в укрытии, стояло три старых СПШ «Бомбардир», наши их «Плевками» звали. И эти французские «Плевки» методично, издалека сносили стены нашей базы. В принципе, «Плевки» были очень слабо бронированы, зато оружия на них понавешано, мама не горюй! В основном дальнего действия. Но даже тех, что предназначались для обороны от пехоты, лично мне хватило бы с головой.
— Атакую! — а вот Ярроу вообще подобными вопросами не заморачивался. Шагоход по дуге побежал на сближение с машинами франков. Те пока нас не видели, но это же ненадолго… Вот один прекратил огонь и рывком обернулся к нам. В ответ «Саранча» прошёлся очередью из крупняка по его ракетной установке. Рвануло так, что второго из «Бомбардиров» перевернуло. Минус два. Вот только оставшийся франк грамотно прикрылся разорванным корпусом неудачливого союзника и долбил по нам из всего, что у него было. А было изрядно.
Пока нас спасала скорость и изрезанный рельеф. Хаген виртуозно вписывал нас между торчащими скалами, прикрываясь ими от огня осатаневшего «Плевка».
— Шпринг!*
*Прыжок (нем.)
Су-ука-а! «Саранча», долбанув меня в задницу крышей кабины, прыгнула вверх, попутно разворачиваясь, как балерина, в воздухе на девяносто градусов. И почти прямо под нами, за небольшой скалой оказался франк, в машину которого я запендюрил три подряд Ильиных огня*. Этого «Плевку» хватило, и шагоход франков запылал. Крыша опять меня лягнула, когда «Саранча» грузно долбанулась в песок.
*Не в честь Ильи Коршунова
названных, понятное дело,
а в честь Ильи-пророка.
— А неплохо мы их!
Чадили два «Бомбардира». Один, неловко загребая опорой, пытался перевернуться и встать, пока Хаген очередью в брюхо не прекратил его мучения.
— Давай к базе!
— Яволь!
«Саранча» осторожно вышла на перелом горы. База горела, но на первый взгляд некритично. Дайте время и спокойную обстановку, ремонтники живо починят. Хуже было другое. Прямо перед нами вражеские «Шевалье» активно давили сопротивление защитных башен базы.
— Ну что, Хаген, давай сдохнем геройски?
— А давай. Это будет зер шён… красиво.
«Саранча» начала разбег со склона холма в тыл шеренге «Шевалье». Неслись без спецэффектов в виде стрельбы и прочего — нашим дальним оружием тяжи не пробить, даже в спину, а вот вблизи, — там уже можем поплясать. Хотя это форменное безумие.
Ага, безумству храбрых поём мы песню — безумство храбрых сродни психозу!
На бегу Ярроу выдвинул из правого манипулятора лезвие сабли и, проносясь между франкскими шагоходами, рубанул с замаха правого в сустав опоры, а в левого я всадил почти на верь резерв Ильиной молнии.
Эффект превзошел все ожидания.
Пока мы, петляя между разрывов, понеслись к базе, тот шагоход, которого Хаген угостил в колено, завалился направо и всадил ракету в стоящего рядом и чуть впереди собрата. Прямо в спину. Тот, кого я шваркнул молнией, просто застыл неподвижно и никаких действий до конца боя не предпринимал. Как потом оказалось, убило всех трёх членов экипажа.
Перепрыгнув развалины КПП, дойч завернул за стену. Шагоход присел, медленно смещаясь вдоль бетонных блоков. В принципе, правильно. После нашего феерического появления оставшиеся машины франков, осатанев, долбили по нам, и стена, прикрывающая наш МЛШ от подобного внимания, долго бы не протянула. А потом подошла кавалерия. В смысле — подмога. На склоне показались «Святогоры» и, прикрывшись щитами, на скорости врезались в строй франков. А из-за холма, как бы не с бывшей позиции «Бомбардиров», в «Шевалье» потянулись дымные ленты ракет «Змея».
Через полчаса, которые мы с Хагеном благоразумно не вылезали из-за стены базы, всё было кончено. Через пролом перешагнул «Змей» и навис над нашим шагоходом. Откинулся люк и полковник спросил:
— «Плевки» ты на ноль помножил?
— Ага, мы. Ещё у одного «Шевалье» опору покалечил, и там должен ещё один стоять после молнии.
— Неплохо отжёг. Про молнию и опору проверим, но за «Плевки» спасибо. Пошли покажешь, что там — как?
Выдвинулись к полю боя. Обходя обугленные остовы шагоходов, я подошёл к месту нашего прорыва. Тот «Шевалье», которому Хаген покалечил опору, так далеко от места столкновения и не ушел, стоял, привалившись к скале, и тихо чадил. Полковник подвел «Змея», с другой стороны подошёл закопчённый «Святогор» Соколова.
— Вот, смотрите, ваше высокоблагородие, опора почти прорублена, он так и не смог нормально двигаться. Этого подранок в спину ракетой угостил, когда споткнулся. А вот этого я молнией шваркнул.
— Феерия… Кому расскажу, не поверят.
— А я говорил, это фартовый казак, — хохотнул Соколов.
— Главное, чтоб фарт не закончился внезапно. Ты парень больше свою удачу за усы не дергай, а то обидится.
— Понял, ваше высокоблагородие.
Полковник достал из недр кабины «Змея» жестяной рупор. Вскарабкался на кабину и заорал:
— Общий сбор у западного КПП!!!
Шагоходы потянулись к базе. Дождавшись, когда все подойдут, полковник поднял свой рупор и картинным жестом уперев вторую в бок, заявил.
— Бойцы! Самое время нанести удар в сердце этого, мать его, франкского иностранного легиона! Они тут неслабо огребли, — он нашёл меня взглядом, — значит, на базе у них сил мало. Самое время, считаю, нанести им ответный визит, а то что-то невежливо — они у нас были, а мы нет. Даже, я бы сказал, некультурно.
Пилоты заухмылялись.
— В походную колонну! «Саранча», замыкаешь колонну, тебя особо касается, без
