места или обстоятельств.
— Рыцарство живо и процветает в… где ты живешь?
— Это твой первый вопрос?
— Это так, — говорю я, умудряясь скрыть дрожь в своем голосе. — И я полностью осознаю, что это выходит за рамки нашей анонимности. Если ты не хочешь отвечать, ты можешь выбрать вызов вместо этого.
— Кричащий Лес.
Я прищуриваюсь, глядя на телефон.
— Это какая-то шутка перед Хэллоуином?
— Это не шутка. В Кричащем Лесу нет ничего смешного. Ну, кроме вечера с открытым микрофоном в «Кроличьей Норе».
— Это что, комедийный клуб?
— Если ты действительно хочешь знать, ты можешь задать свой следующий вопрос. Теперь моя очередь.
— Спрашивай, — молвлю я, перекатываясь на бок.
— Когда у тебя был последний оргазм?
Жар заливает мое лицо, и я отплевываюсь, как будто давлюсь своим языком. Врать не в моем стиле, но я не стану рассказывать ему о перерыве, который у меня был меньше часа назад. Я целенаправленно сглатываю, затем выдавливаю ответ.
— Вызов, пожалуйста.
Его глубокий смешок доносится из динамика.
— Это ответ сам по себе. Но ты не сорвалась с крючка. Я предлагаю тебе раздеться догола.
— Может быть, я уже голая.
— И, может быть, я позволю тебе прислать мне наглядное доказательство, когда ты не ответишь на мой следующий вопрос.
У меня буквально отвисает челюсть. Мы обменялись несколькими сногсшибательными текстовыми сообщениями, но то, что он говорит сексуальные вещи, выводит это на другой уровень. И чтобы он даже намекнул на то, чтобы обнажиться… Возможно, он тоже проверяет гибкость наших границ.
Я стаскиваю с себя штаны для йоги, толстовку и нижнее белье. Я поправляю розовые трусики-бикини, чтобы выглядеть соблазнительно, затем беру телефон и делаю снимок.
— Тебе не придется принимать вызов, — говорю я, затем нажимаю «Отправить».
Я: <фото одежды>
Из динамика доносится грубый звук.
— Ты прямо сейчас голая?
— Это был твой вызов. Но я не сняла носки. Сейчас октябрь. Если у меня мерзнут ноги, это все, о чем я могу думать, и я бы предпочла думать о других вещах прямо сейчас.
— Определенно не снимай носки, — произносит он, посмеиваясь. — Твоя очередь.
— Думаю, будет справедливо задать тебе тот же вопрос.
— Тогда задай его, — говорит Роан.
— Я только что задала.
— Я не услышал вопроса. А я хочу этого. Я хочу услышать сексуальные слова в твоем мягком голосе. Задавай вопрос, Элиза.
Дрожь пробегает по мне, и это не имеет ничего общего с тем, что мне холодно. Сейчас не его очередь, и все же он, по сути, подначивает меня говорить с ним непристойности.
Невысказанный вызов принят.
— Когда ты в последний раз гладил свой член, пока не кончил?
Его стон наполняет мою спальню.
— Господи, это сексуально.
Женская уверенность, которой я не чувствовала уже десять лет, расцветает во мне.
— И это не было ответом.
Его идеально мужской смешок посылает искры, пробегающие по моему телу.
— Это было сегодня утром.
— Заботишься об утреннем стояке? — спрашиваю я, хотя моя очередь подошла.
— Утренний стояк из-за снов о тебе. Потом снова в душе, потому что мне все еще было тяжело думать о тебе.
— Я знаю, что долгое время соблюдала целибат, но я никогда не была с парнем, который может получить разрядку дважды до завтрака.
— Ты была не с теми парнями.
«И теперь я с тем, кто мне нужен».
— Мы закончили играть в игру с вопросами, — говорит он низким, грубым тоном.
— Закончили?
— Да. У меня есть тысяча вопросов, которые я мог бы задать и задам, но не прямо сейчас. Я представлял, как ты ощущаешься и какой у тебя вкус почти полгода. Так что мы поиграем в игру со счастливым концом.
— Это то, о чем я думаю? — мой голос звучит как у оператора секс-индустрии по телефону.
Неудивительно, поскольку я — лужа возбужденной потребности.
— Если ты думаешь, что ты потрогаешь себя, пока не кончишь, тогда да. И я собираюсь наслаждаться каждым сексуальным словом, вздохом и звуком, которые ты издаешь.
Святые угодники. Если я не симулирую плохое соединение и не вешаю трубку, это происходит.
— Я тоже хочу, чтобы у тебя был счастливый конец.
— Ты хочешь услышать, как я ворчу и постанываю твое имя, пока трахаю свой кулак?
— Боже, да.
Я провожу рукой между ног, прикусывая нижнюю губу, когда желание кончить вспыхивает от моего прикосновения.
— Если ты еще не раздет, раздевайся.
Шуршание ткани и характерная металлическая молния сопровождают его гортанный смешок.
— Сделано. Моя очередь говорить тебе, что делать, милая. Рука у тебя между ног, там, где должны быть мой язык и член. Скажи мне, что ты делаешь. Каждую деталь.
— Я потираю свой клитор двумя пальцами, — говорю я, приподнимая бедра, когда оргазм начинает нарастать. — Сильно и быстро. Боже, я чувствую, как это начинается.
— Пока нет, детка. Пока нет.
Звук скользящих движений и мужского дыхания доносится из динамика, заполняя мою голову, как будто он был здесь, со мной.
— Оближи свои пальчики. Скажи мне, какая ты влажная, какова твоя киска на вкус.
Мое тело изнывает от потери, когда я останавливаюсь, просто боясь сорваться с края. Я облизываю свои пальцы вверх и вниз, постанывая, когда засасываю их в рот.
— Терпкая, такая влажная для твоего члена, — говорю я, облизывая губы, когда снова просовываю руку между ног.
Теперь я более чувствительна и громко стону, как только прикасаюсь к своему клитору.
— Мне нужно кончить, — выдыхаю я, потирая быстрее, сильнее. — Роан, я не могу дождаться… должна… о боже, да…
Его глубокий стон присоединяется к моему, затем переходит в хриплый смешок.
— Черт, женщина. Твою мать, так сексуальна.
Жар разливается по мне, когда я натягиваю на себя одеяла.
— Ты тоже.
