— Бультерьер.
«Ну да, не той-терьер же!», — мысль чудом не сорвалась с языка.
— А где он? Я его не видела и не слышала.
— Гуляет по территории, но скоро вернётся. Если вы не против, я вас познакомлю.
— Буду рада, — я впервые с момента нашего разговора улыбнулась. И тут же почувствовала укол совести: отец там, должно быть, с ума сходит, а я любезничаю с его врагом!
Поэтому решила вернуться к главной теме:
— Простите, но снова спрошу: сколько я здесь пробуду? Вы ведь дали отцу определённый срок?
— Вы куда-то опаздываете? — резко спросил хозяин, тоже почти не притронувшийся к еде.
Не знаю, были здесь у него другие похищенные и сколько их было, но вот я такая: упрямая и желающая знать всё наперёд.
— Я недавно устроилась в ветклинику и прикидываю, смогу ли вернуться к своим пациентам в ближайший месяц. Дела отца меня волнуют мало, я о них ничего не знаю, после его последней женитьбы мы отдалились, а вот работа мне важна. У меня в стационаре лисёнок загибается. Не хотелось бы пробыть здесь долго.
Я нахмурилась и вспомнила того, о ком шла речь. Не отца, а лисёнка.
Его привёз какой-то чудак при деньгах, кормивший зверя креветками под разными соусами. У животного было жуткое воспаление поджелудочной, а хозяин только глаза вытаращил: что не так? Креветки самые лучшие, приготовлены по всем правилам, сам пробовал.
— Вы очень рассеяны, Елизавета. Согласны, если я стану звать вас только по имени? Мне неприятно упоминать вашего отца всякий раз, как я на вас смотрю, — он говорил неторопливо, то и дело поднося к губам бокал красного вина. Такой же стоял рядом с моими столовыми приборами.
И когда мне налили вина? Я совсем не помнила этого момента. Так, должно быть, чувствовала себя Красавица, попавшая в замок Чудовища. Впрочем, это я загнула.
Сказкой тут и не пахнет, магия меня не спасёт.
И за столом со мной рядом, что только руку протяни и дотронешься до его плеча, сидело не Чудовище. Я бы сказала, это был сказочный Оборотень. Волк, хорошо усвоивший, чего можно ожидать от Красных Шапочек.
А я вовсе не писаная красавица. Симпатична, говорят, даже чертовски мила, но совершенно не умею нравиться мужчинам.
Вернее, я им по душе, пока сижу и молчу, потупив глаза. А потом и взгляд у меня жёсткий, цепляющий, как у судебного следователя, да и язык острый, как скальпель.
— Разве я вправе вам что-то запретить? — робко улыбнулась я и сделала глоток вина. Терпкое, с кислинкой, раскрывающееся на кончике языка приятной нотой горечи.
Не иначе как вино ударило в голову, потому что я не сдержалась и добавила:
— И всё же я его дочь.
Замечание абсолютно глупое и лишнее. Как будто Ледовский без меня этого не знал?
В его глазах заплясали какие-то дьявольские искорки. Видать, точно, вино в голову ударило!
От дальнейшего позора меня спас собачий лай, донёсшийся откуда-то сбоку.
— А вот и Самсон, пойдёмте, я вас познакомлю, — хозяин бросил салфетку на стол и поднялся, давая понять, что ужин окончен.
Я сделала то же самое и почувствовала, что ноги стали ватными, а в голове звучит мелодия «Шумел камыш, деревья гнулись, а ночка тёмная была».
Это я так повелась от стресса или от вина? Впрочем, неважно. Про деву, лишившуюся чести, слушать не хотелось
Мы оказались в большом холле. Я выглянула из-за широкой спины хозяина и первое, на что упал мой взор, была собака. Тигрового окраса бультерьер, год, не больше.
Второе — взгляд Чёрной королевы. Она смотрела так, будто хотела закопать меня живьём и, приплясывая, утоптать землю над свежей могилой. Я даже мгновенно подобралась и протрезвела.
Глава 2
Ледовский
Я знал, что ситуация с похищением обойдётся недёшево, но был к этому готов.
А потом встретился с его дочерью лицом к лицу и понял, что чутьё не подвело. Надо будет скорее от неё избавиться.
На фотографии Елизавета была совсем другой: холодной, строящей из себя опытную стерву, а в жизни — трогательно-нежной, едва распустившейся бутон.
Но не восторженной дурочкой.
Интересно, каков этот бутон под пальцами, когда я разотру его лепестки в порошок!
— И всё же я его дочь, — сказала она с каким-то надломом, словно хотела добавить: исправить бы это!
Я давно не видел таких глаз: тёмно-синих, почти чёрных, взгляд настороженный и одновременно доверчиво-открытый. Умный, но не хитрый. Редкое сочетание.
Словно эта Елизавета с осанкой коронованной принцессы или, по крайней мере, особы голубых кровей, не терпела лжи и обмана.
И пыталась держаться из последних сил. Пытайся, девочка, но у тебя ничего не выйдет!
— Пойдёмте, — произнёс я и почувствовал, что с каждой секундой мне всё это не нравится ещё больше. Она не нравится.
Другая бы на её месте съёживалась от страха, помалкивала, больше слушала, а эта вела себя так, будто всё слушавшееся — досадные неприятности, которые вскоре разрешатся, и она сможет вернуться в обычную жизнь.
И не намёка на то, что она готова на многое, чтобы заслужить мою милость!
— Его зовут Самсон, — я погладил собаку, наблюдая за девушкой так, чтобы она того не поняла.
Лицо незнакомки, а пока она была для меня тёмной лошадкой, просветлело, а на губах появилась улыбка.
Не такая робкая попытка изобразить вежливость, которую она проявляла за столом, а настоящее проявление радости. Так встречают милого друга или радуются солнцу после долгой зимы.
Лиза наклонилась погладить пса, который, стервец этакий, даром, что ли, кормлю, тут же завилял хвостом. А потом повернула голову в мою сторону, и улыбка побледнела, померкла. Она заметила мой взгляд и сразу надела холодный панцирь.
Что ж, милая Лиза, ты ещё будешь улыбаться мне и молить о пощаде. Дай срок!
— Он глупый, — подала голос Милана, и я посмотрел на неё так,
