На секунду я представила, что попала в роман, и сейчас за высоким окном, открывающимся на сад, девятнадцатый век, а мой похититель — настоящий джентльмен. Такой не позволит себе обидеть даму.
Сразу стало легче.
— Я боялась спрашивать. Не хочется нарваться на грубость.
И снова честный ответ смягчил мужчину. Он хотел казаться галантным, но сдержанным. Человеком, которому не было нужды сыпать угрозами.
Однако, иллюзий я не строила. Этот ужин был вовсе не данью вежливости или попыткой извиниться за похищение. Мужчина, сидящий во главе стола по левую руку от меня, хотел проверить, что мне известно о делах отца.
И если что-то пойдёт не так, я вполне могу оказаться с пулей в голове где-нибудь в лесу. Или как там хоронят ставших ненужными заложников?
— И всё же, попробуйте предположить. Мне интересно вас послушать, — мужчина соединил кончики пальцев рук и откинулся в кресле, смотря на меня так, будто я нахожусь на экзамене, на который еле вышла с кучей хвостов.
Для такой перфекционистки, как я это было обидно. Несмотря на то что после безумной выходки меня как минимум покалечат, мне захотелось укусить его. Фигурально выражаясь.
— Ну, мы долго ехали на машине, потом я услышала шум самолёта, значит, приехали в аэропорт, — начала я так, словно докладывала старшему ветврачу по смене о симптомах парвовируса у вновь поступившего в стационар щенка-пациента. Главное — не смотреть на Ледовского.
— Потом летели около полутора часов. И когда я вышла из самолёта, было тепло и тихо. На машине ещё час сначала по асфальту. Потом по просёлочной дороге, последние минут десять петляли. И пахло лесом. А ещё было слишком тихо для дачного массива. Значит, либо дом стоит на отшибе, либо вообще в отдалении от жилья.
Я замолчала и решилась-таки посмотреть на хозяина дома. Интерес в его холодных серых глазах разгорался, но это было любопытство волка, столкнувшегося с необычным зайцем, пытающимся строить из себя хищника.
Или хотя бы того, кто волен сам выбирать свою судьбу.
— Мы в Белоруссии, Елизавета Евгеньевна. Не гадайте дальше, но это было довольно интересно. А теперь, услуга за услугу, я тоже кое-что вам расскажу. Крайне для вас интересное.
И посмотрел так, что у меня душа в пятки ушла. А в низу живота запульсировала горячая волна.
1.3
— Вы любите розы? — вопрос застал меня врасплох, и мне захотелось отбросить вежливость и ответить правдой:
— Нет, я считаю этот цветок неживым. Слишком совершенным и с претензией на что-то интимное, личное. Мне больше по душе калы.
Ледовский снова приподнял бровь, но ничего по этому поводу не сказал.
— Учту, Елизавета Евгеньевна. А теперь к делу. Как вы знаете, у нас с вашим отцом есть небольшие, но крайне важные разногласия. Он упрямится, а у меня нет времени ждать. Поэтому вы здесь, чтобы он ещё раз взвесил, что для него важнее: секреты партнёра или дочь. Вреда вам не причинят.
— «У попа была собака, он её любил, она съела кусок мяса, он её убил», — промурлыкала я себе под нос, так и не притронувшись к артишокам, фаршированным грибами с индейкой.
Есть не хотелось, теперь одна мысль о еде вызывала тошноту.
Прислуга в доме была молчаливой и незаметной. Тишина почти осязаемой. Мне казалось, я попала в готическую сказку, которыми зачитывалась с детства. Всякие там «Красные шапочки» в изначальном варианте.
Мне сразу пришло в голову, что я и есть та самая девушка, зашедшая в лес с пирожками, а попавшая в логово Серого Волка.
— О чём вы?
Заинтересованный слушатель исчез, теперь вместо него рядом сидел раздражённый человек, тяготившийся моими замечаниями.
Мол, выпендриваешься, а у самой, знаю, душа в пятках.
— Так, детская песенка. Максим Дмитриевич, я понимаю, что вы не можете дать мне гарантий безопасности. Если отец заупрямится, никто меня не спасёт, — и я снова посмотрела ему в глаза, хотя, не скрою, это далось мне с трудом.
От собеседника веяло такой силой, не физической, а какой, должно быть, обладал Мефистофель, представший перед Маргаритой из «Фауста».
Дьявол, хитрый Дьявол!
Мне хотелось бы быть сильной и дерзкой, но это означало бы быть глупой, а вот это у меня не получалось никогда.
— Если до этого дойдёт, я дам вам слово, и вы сами сможете его убедить.
Я вздрогнула. Телевизор смотреть я не люблю, зато моя мачеха обожает пялиться в него днями и ночами, тут невольно зацепишь ухом криминальную хронику.
Поломанные руки, искорёженная психика — жертвам похищения приходилось несладко. Даже тем, которые вернулись. А ведь возвращались не все.
«Подснежники», так называли неопознанные трупы, найденные по весне в лесопарках или за городом, когда стаивал снег.
— А если и это не поможет, я просто хочу заранее знать, быстро ли умру? — кажется, у меня чуть дрогнул голос, зато я увидела, как дёрнулся угол рта этого холёного холодного человека.
Значит, я его проняла. Не знаю, правда, радоваться или огорчаться.
С такими, как Ледовский вечно ходишь по тонкому льду.
— Вы ветеринар, верно? — внезапно спросил он.
«А то ты не знаешь!», — подумала я, но вслух не сказала. Кивнула.
— А у меня есть собака. Вы любите собак?
Мне захотелось рассмеяться до слёз.
Ну вот как некоторые изящно переводят разговор с неприятной темы. Будь это беседа обычной, я бы непременно сказала всё мужчине в глаза: и о том, что я, конечно, благодарна за приятный разговор, но у меня от него уже мурашки по спине.
А что сделал бы он? Пожал плечами, отвернулся или дотронулся до моей спины, чтобы убедиться, что не лгу? Так, Лиза, мысли ушли куда-то не туда.
Интересно, мне понравилось бы это прикосновение? А если бы он захотел большего, что сделала бы я?
И был бы у меня выбор?
— Очень. Я ведь лечу их. Какая у вас порода?
