не скажу Артуру, что это ты послала меня, а ты никому не рассказывай о сегодняшнем вечере.
Я моргаю, глядя на него.
Он…? Он только что сказал то, что я думаю?
— Скажи мне, что ты согласна, Пейтон. — Его голос теперь более твердый, и когда он произносит мое имя, по моему позвоночнику пробегает электрический разряд.
Он знает мое имя. Откуда он знает мое имя?
Глядя в его прекрасные призрачные глаза, я шепчу:
— Я согласна.
Он делает шаг назад.
— Хорошо.
Я застываю, зная, что потом буду ненавидеть себя, если не спрошу.
— Как тебя зовут?
Он делает паузу, и на мгновение я думаю, что он собирается сказать мне. Но потом он отворачивается от меня и направляется к входной двери.
— Безопаснее, если ты не знаешь.
— Безопаснее для кого? — спрашиваю я.
— Для нас обоих.
Он тянется к ручке, когда останавливается, и я провожаю его взгляд до корзины с бельем, которую я оставила у двери.
Я сижу и смотрю расширенными глазами, как он наклоняется и берет пару моих трусиков с самого верха стопки.
— Они грязные, — задыхаюсь я.
Мужчина ухмыляется мне через плечо, засовывая их в карман.
Мой рот открывается, что становится моей привычкой. Я не знаю, что сказать.
Он отпирает засов и открывает дверь, свет из коридора проливается внутрь, освещая его черты, когда он поворачивается, чтобы посмотреть на меня.
— Держи двери закрытыми, Пейтон. Если оставить их открытыми, это может быть воспринято как приглашение.
Затем, так же бесшумно, как и пришел, он уходит.
ГЛАВА 5
Пейтон
Щелчок закрывающейся двери выводит меня из транса, в котором я пребывала с тех пор, как он появился в моей гостиной. Соскочив с дивана, я, спотыкаясь, иду к двери. Мои ноги подкашиваются.
Я прижимаю руки к дешёвому дереву, чтобы устоять на ногах.
Все мое тело дрожит, как будто адреналин, который должен был бурлить во мне всю ночь, наконец-то подействовал, причем сразу.
Дыши. Он ушел, просто дыши.
Медленно, я поднимаю голову, пока мой глаз не оказывается на одной линии с глазком.
Сделав еще один вдох, я наклоняюсь ближе и смотрю в него. Испуганный вздох застревает у меня в горле. Стоя в холле, мужчина смотрит на меня. Как будто он знал, что я выгляну.
Он поднимает руку и указывает на дверную ручку. Я отдергиваю голову, и мне приходится дважды попытаться, прежде чем я поворачиваю засов на место. У меня болит грудь от бешеного стука сердца.
Она заперта.
Теперь он не сможет войти.
Голос в глубине моего сознания шепчет, что такая простая вещь, как замок, не сможет удержать этого человека.
Этого человека. Кем бы он ни был.
Зная, что я не смогу уйти, не проверив, я возвращаю взгляд к глазку, как раз вовремя, чтобы увидеть, как он скрывается из виду.
Я остаюсь в таком положении, наблюдая за обстановкой в холле, слишком долго. Вид его, указывающего на мою дверь, врезался мне в память.
Я уже считала его опасно красивым, но, увидев его при свете, убедилась, что он гораздо красивее, чем я думала.
Его резкие черты лица и крепкое тело заставляют меня думать, что ему около тридцати, может быть, чуть за тридцать. А его глаза…
Мне слишком хорошо знаком взгляд человека, пережившего слишком сильную травму. Я вижу это каждый день, когда смотрю в зеркало. Его глаза светятся историей, о которой я слишком хорошо знаю.
Где-то на моем этаже захлопывается дверь, напоминая мне, что я не одна в этом здании.
Интересно, видел ли кто-нибудь еще моего таинственного мужчину, когда он уходил?
Эта мысль заставляет меня наконец отвести взгляд от двери и повернуться обратно к гостиной.
Мои конечности все еще дрожат, но теперь я могу стоять прямо. Я уже на полпути к дверям спальни, когда вижу, что они уже закрыты.
Мои руки обхватывают тело, борясь с дрожью. Я сбросила одеяло, когда слезала с дивана, и теперь холод проникает в центр моего тела.
Пейтон.
Воспоминание о том, как он произнес мое имя, вызывает еще одну дрожь, пробегающую по моей коже.
Могущество имени. Это что-то такое простое, но оно может заставить вас почувствовать себя настолько незащищенным. Он обладал этой силой в тот момент, когда вошел домой. Незнание его имени ставит нас на еще более неровную почву. Потому что мне нечем его назвать. Нечего кричать. Нечего сказать, кому-либо.
Глядя на задернутые шторы, я думаю, может быть, я все это выдумала? Может, мой разум наконец-то сломался? Может быть, я все это время спала. Он мне снился.
Моя рука тянется вверх, чтобы потереть место, где была его рука, на моей открытой коже.
Он не может быть фальшивым. Его прикосновение было настоящими. Так и должно быть. Потому что то, как отреагировало мое тело — это было по-настоящему.
Мои соски плотно прижались к тонкой ткани рубашки для сна, заставляя меня осознать тот факт, что на мне нет лифчика.
Господи, кого это волнует, Пейтон?
К тому же я натянула одеяло, скрывая свое тело от его взгляда.
Вот только когда я проснулась, когда его рука лежала у основания моего горла, а ладонь прижималась к моей груди, одеяло не было натянуто.
Он убрал его, или я уронила его?
Я покачала головой при этой мысли, потому что я бы проснулась, если бы он убрал одеяло.
Но я не проснулась.
Я качаю головой еще сильнее.
Он не прикасался ко мне. Не так. Я бы знала. Я бы знала.
И почему он должен знать?
Он такой красивый. Такой большой, мужественный, чисто мужское совершенство. У такого, как он, не
