— Вот как? — раздался голос с корабля. — А как насчетверевочной лестницы?
— Сойдет! — ответил он и, снова соскользнув с плота, поплылк кораблю.
В следующее мгновение луч сильного фонаря осветил то место,где ему спустили веревочную лестницу. Ее нижний конец уже коснулся воды, афонарь точно указывал, куда надо плыть. Гарри оттолкнул плот и поплыл без него.Одновременно в ту же точку в воду шлепнулся канат.
— Привяжитесь! — крикнул мужчина сверху.
Казалось, они решили обращаться с ним, как со стариком илиинвалидом. Ну и пусть, подумал Годард, тем более что был полностью истощен. Онподобрал канат и обвязал его вокруг тела, потом схватился за ступеньки лестницыи начал карабкаться наверх.
Путь туда оказался долгим и трудным, и Гарри понял, что онеще слабее, чем думал. Когда его втащили на палубу, он дрожал от бессилия исловно сквозь сон слышал вокруг гул возбужденных голосов. Зажгли еще паруфонарей на палубе. Тогда Годард увидел, что вокруг него собирается все больше ибольше людей. Двое мужчин поддерживали его под руки.
Он затряс головой и прокричал:
— Со мной все в порядке! Белокурый великан отпустил егоправую руку и с улыбкой посмотрел на него:
— Судя по всему, так оно и есть. А я-то подумал, что получунаконец пациента, над которым придется повозиться.
В этот момент подошел человек в офицерской фуражке.
— Я — капитан Стин. С вами был еще кто-нибудь?
— Нет, я один. — Годард устало улыбнулся и сразупочувствовал боль на своем обожженном солнцем и соленой морской водой лице. —Очень рад познакомиться с вами, капитан. Меня зовут Годард. — Он протянулкапитану руку.
Тот жестко ее пожал.
— Передайте мистеру ван Дорну, что он может запускатьмашины, — обратился Стин к команде.
Гарри взглянул на высокого человека, который втащил его наборт, а потом поддерживал за руку.
— Офицер? — спросил он. Тот кивнул:
— Линд. — Они пожали друг другу руки. — Вероятно, вы шли наяхте? Судя по этому плоту, на котором может уместиться только Микки Маус.
— Да, на парусной… — Внезапно Годард покачнулся.
Линд и еще один человек подхватили его и повели к трапу,ведущему на верхнюю палубу.
Карин Брук наблюдала за всем происходящим со средней палубы.Она подивилась, что у потерпевшего кораблекрушение осталось еще так много сил.Видимо, он недолго находился на плоту. Когда его вытащили на палубу, к нейприсоединилась миссис Леннокс и тоже облокотилась о поручни.
— Как все это романтично, не правда ли? — сказала она. —Спасти потерпевшего кораблекрушение, как это бывает в романах. Вы не знаете,кто этот человек?
— Не знаю… Известно только, что он с маленького корабля,потому что плот был совсем крошечным.
— Наверное, с яхты. А смотрите, какой он высокий! — В миссисЛеннокс вспыхнул чисто женский интерес. — Почти такой же, как и мистер Линд.
Эти слова позабавили Карин, поскольку было ясно, чтоспасенный не собирается умирать от изнеможения. Он уже обманул настоящую акулу,оставив ее без обеда, но зато возникала опасность попасть на зуб другой акулы,ибо миссис Леннокс очень интересовалась всеми теми, кого можно было назватьмужчинами, как это делают все сохранившиеся, здоровые вдовушки в полувековомвозрасте. И она отнюдь не делала из этого тайны. Мадлен все еще оставаласьстройной и привлекательной женщиной с пепельно-серыми глазами и волосами такогоже цвета, которые в данный момент были даже расчесаны.
Карин опять вспомнила китайское изречение и попыталасьпочувствовать себя ответственной за судьбу спасенного человека. Но ему,казалось, эта помощь была не нужна. Несмотря на то что новый пассажир выгляделдовольно жалко, был босиком и в одних трусах, он производил впечатлениечеловека, который умеет сам за себя постоять.
— Дивное зрелище, не так ли, миссис Брук?
Обе женщины обернулись. По трапу к ним спускался мистерЭгертон.
Этот пассажир занимал каюту «Г». Худощавый мужчина, летшестидесяти, с седой бородой и волосами. Драматичная черная повязка на егоглазу Карин казалась несколько театральной, но речь Эгертона, смахивающая навоенную, с частым употреблением солдатских выражений объясняла ее наличие.Большую часть времени он проводил в своей каюте, редко выходил к завтраку илиобеду, однако за столом был превосходным собеседником.
— Второй помощник говорит, что это вы заметили человека наплоту, — продолжал Эгертон. — Парню просто здорово повезло!
Карин поймала быстрый взгляд Мадлен.
— Неужели, дорогая, это вы его увидели? — воскликнула она. —А мне даже не намекнули об этом!
— Все вышло чисто случайно, — пояснила Карин. — Когда машиныостановились, я проснулась и вышла полюбоваться звездами… Интересно, что такоес ним приключилось?
В этот момент палуба завибрировала, так как «Леандр»неожиданно пошел полным ходом вперед. Карин всю передернуло, когда онапредставила себе, что должен чувствовать одинокий человек в океане на маленькомутлом плотике. Теперь этот плотик, который все удалялся и удалялся, выгляделкак игрушечный кораблик.
Повернувшись, чтобы пойти к себе вниз на среднюю палубу,Карин обратила внимание на стоящего поодаль человека. Это был пассажир из каюты«И» по фамилии Красицки. До сих пор она видела его мельком только два или трираза, так как он был болен и почти все время находился в своей каюте. Красицкибыл в толстом халате, надетом поверх пижамы, выглядел слабым и изможденным.
Карин с удовольствием перекинулась бы с ним парочкой слов,но его странное поведение удержало ее от этого. Красицки стоял почти нешевелясь, смотрел мимо нее на Эгертона и, при этом уголки его рта нервноподергивались.
Когда же Эгертон повернулся и тоже глянул на него, Красицкибыстро исчез за углом.
— Должно быть, это наш попутчик? — спросил Эгертон. —Какой-то у него болезненный вид, не так ли?
Она кивнула, и внезапно ей пришло в голову, что эти мужчиныувидели друг друга не в первый раз. Но почему же тогда Красицки так глядел наЭгертона? В его взгляде было что-то ненормальное, какой-то страх, словно онвстретился с призраком.
Глава 3
В помещении на нижней палубе, величественно именуемом«лазаретом», были четыре койки, умывальник, два железных шкафа да маленькийстолик. Все еще почти голый и мокрый Годард сидел на одной из нижних коек иобтирался полотенцем. Он только что принял душ из пресной воды и знал, чтореакция на все пережитое может наступить в любую минуту — тогда, скорее всего,упадет на койку, как кусок теста.
