в квартиру и вскоре уже заскочила в маршрутку: большую, высокую, с широким проходом. Она плюхнлась на свободное место у входа и довольно вздохнула: теперь точно не опоздает на лекцию, можно минут двадцать ехать в университет и разлядывать людей, мимо снующие машины, а потом пройти немного пешком — и вот он универ. Минут через десять, по мере продвижения к центру, маршрутка начала наполняться, и в неё вошёл дедушка с тросточкой, бодренький, но в возрасте. Он рассчитался за проезд и двинулся по салону. Лиза огляделась: рядом сидящая женщина уставилась в окно, парень напротив что-то искал в барсетке, остальные пассажиры надели наушники и самозабвенно окунулись в мир музыки, каждый в свой. Лиза встала и предложила дедушке своё место, тот улыбнулся и отказался:
— Спасибо, но не могу сидеть, когда стоят такие милые девушки.
Лиза засмеялась:
— Ну что ж, значит, дружно постоим вместе.
В это мгновение откуда-то сзади раздался очень знакомый баритон:
— Давайте, я постою, а вы дружно посидите.
Лизе не нужно было крутить головой, она знала, кому принадлежит этот красивый голос. Рядом стоял он — Ричард Маркс, как она его назвала, тот наглый байкер с Мустангом. И Лиза вдруг ощутила трепет, тепло и радость за такое хорошее и правильное разрешение ситуации — без подсказок, условий, требований, поучений. «И байкер вовсе не хам, просто у него такой способ знакомства», — решила девушка. Ещё больше удивилась она, когда следом из маршрутки вышел и этот парень. Лиза от волнения запустила тонкие пальцы в длинные волосы, которые аккуратными локонами струились по спине.
— Давай наконец познакомимся, а то как-то неудобно к тебе обращаться — всё девушка да девушка.
— Лиза. Бернгардт, — просто ответила она.
— Артём. Самохин.
— А почему вы сегодня не на байке?
Парень засмеялся:
— Я не настолько сроднился с Мустангом, чтобы всюду таскать его за собой. — А потом серьёзнее добавил: — Всё очень просто: сегодня добирался от родителей, а байк ещё вчера оставил на парковке в районе съёмной квартиры. Есть ещё машина, но я ею пользуюсь крайне редко, по необходимости — не люблю автотранспорт.
Лизу так и подмывало спросить: зачем тогда съёмная квартира, если ночевал у родителей, но она посчитала такие вопросы неуместными и промолчала. А Самохин, кажется, не унимался в своём желании знать о Лизе всё.
— Ты сказала, что бабушка у тебя учительница, а что она преподаёт? Или уже не работает?
— Нет, что вы… Она ещё ого-го, фору даст молодым. А преподаёт русский, литературу и немецкий язык.
— Откуда такой разброс: и русский, и немецкий?
Лиза пожала плечами:
— Ничего здесь особенного нет. В те годы, когда бабушка училась в университете, выпускали специалистов по русскому языку, литературе, истории или по русскому, иностранному языку и литературе.
— Ты живёшь только с бабушкой?
— Не только, а ещё с братом. Никитой. У него есть своя квартира, но он чаще бывает в нашей, поскольку думает, мы без него пропадём. И это правда. Никита для меня не просто брат, лет до пятнадцати я считала его чуть ли не богом.
— Ого. Почему?
— Долгая история. А у вас какая семья?
— Лиза, хватит мне выкать, я себя чувствуют рядом с тобой древним старцем.
Самохин вдруг перевёл разговор на другую тему, мастерски уйдя от её вопросов. И всё-таки девушка это подметила, решив, что у каждого в шкафу свои скелеты, и не всем о них знать. У неё их тоже найдётся несколько.
— Хорошо, Артём, — сказала она просто.
Как-то незаметно они оказались возле стен вуза.
— Ну вот, я и пришла. Мой универ.
— Я тоже пришёл.
Лиза, не понимая, посмотрела на Артёма. Уголок его губы подёрнулся в улыбке:
— Мне нужно в деканат по делу.
Сигнал стоявшей машины с забавным текстом на заднем стекле «Ищу богатого мужа» отвлёк их от разговора. Повернувшись на звук, Лиза увидела выходившую из авто однокурсницу Ладынину, имя девушки Бернгардт пока не выучила, ибо та только первого сентября пришла к ним на курс и за три дня побывала всего-то на паре лекций. Не царское это дело — батрачить как все! У новенькой было очень красивое лицо, даже, можно сказать, кукольное. Ясными синими озёрами светились большие глаза, над ними раскинулись широкие чёрные брови, в старину бы сказали, соболиные или ещё придумали какой-нибудь тривиальный эпитет. А чего стоила эта божественная фигура, облачённая в подчёркивающий тонкую талию великолепный мятного цвета брючный костюм! Белокурый ангел, да и только. При виде Самохина её слегка пухлые губы, покрытые бледно-розовым блеском, сомкнулись, выдав красивую улыбку. Поравнявшись с парочкой, светлоликая, как про себя назвала её Лиза, окинула внимательным оценивающим взглядом Артёма и царственно кивнула девушке в знак приветствия. Бернгардт сжалась от её взгляда, почувствовав собственную никчемность и невзрачность в сравнении с белокурым ангелом, спустившемся откуда-то с небес.
Спустя несколько секунд, все вместе вошли в самые недра храма науки, встретившего их шумным гулом студентов. К ней тут же подбежала Аня, их общая с Дашей подруга:
— Сделала практическую по старославянскому?
Лиза лишь отмахнулась:
— Конечно, — и внимательно посмотрела на парня.
— Дай списать. — Не отступала подруга.
Имея взрывной и напористый характер, Аня загоралась от любого заманчивого предложения, могла свернуть горы, чтобы добиться желаемого, но изучение старославянского и английского языков не входило в этот перечень, ибо у неё совсем не было к ним интереса.
Лиза молча достала тетрадь и отдала Ане, в это время мимо них прямая, как струна, прошла Ладынина, подмигнув Артёму, тот ухмыльнулся, провожая внимательным взглядом гламурную девицу.
— Куда теперь? — Его взор наконец обратился к Лизе.
— Мне на семинар, — почему-то разозлилась на него Бернгардт. Она хотела добавить ещё что-нибудь колкое, но ситуация того не позволяла: ни на столько они знакомы, в конце концов, чтобы проявлять подобного рода эмоции.
— А мне в деканат, надеюсь, всё получится.
— Lasst alle Hoffnung fahren, die ihr eintretet — оставь надежду, всяк сюда входящий, но я всё равно желаю удачи, — невесело усмехнулась Лиза и пошла в аудиторию вслед за подругами.
— Сурово. — Самохин, пожав плечами, нахмурился и пошагал по крутой лестнице на третий этаж в деканат.
Глава 5
До звонка было ещё минут пять, но аудитория уже полностью наполнилась студентами. Не всегда так бывало и не у всех преподавателей, а вот к Бахметьеву — старичку профессору опаздывать было нельзя, ибо он — «дядя самых честных правил», и в кабинет нерадивого студента ни за что не запустит, а потом с радостью отыграется на будущем
