он. — Вера с хохота перешла на рыдания, а потом, вытерев слёзы и сузив глаза, произнесла с надрывным бешенством: — Это ты во всём виноват, это ты заставил меня сделать аборт… Сколько я пережила из-за тебя, из-за твоих баб… Думаешь, ничего не знала? Знала и терпела. Но больше этого не будет, всё, развод — и бизнес пополам. Хоть оставшуюся часть жизни проживу так, как хочу.
Чета Самохиных была в отчаянье, это было хорошо видно, но у Веры к этому чувству присоединилось остервенелость и хладнокровие, а Юрик пребывал в безнадёжной усталости.
— Не-на-ви-жу! — Вера с побелевшими губами, бросив на стол скомканную пачку сигарет, подскочила с кресла и вылетела из гостиной.
— Вот это страсти, — просипела Оля. — А я думала, только в моей семье такое случается, но нет. Только наши-то от любви, а ваши от ненависти. Мне жаль и тебя, Юрик, и Веру, и Софью. А больше всех — детей Сони. Пойду-ка я мыть посуду.
Глава 45
Воцарилось молчание.
— Папа, — прервал тишину Артём, — не руби с плеча, подумай — вы вместе столько лет.
— Посмотрим, сын. Может, расстаться с Верой — это и есть самый правильный выход из сложившейся ситуации.
— Но тогда ты потеряешь бизнес в том виде, в каком он сейчас.
— Да и чёрт с ним. Может, действительно это принесёт какое-то облегчение. Я же ещё нестарый, смогу всё начать сначала. Но знай: я люблю тебя и никогда не оставлю.
— Я тоже тебя люблю.
— Сейчас для меня главное: ты и Никита. И ещё Николай. Только не знаю, простит ли меня когда-нибудь средний сын.
Прощаясь, Самохин — старший просил сыновей и их спутниц приезжать почаще.
— Хорошо, — негромко ответила Лиза, почувствовав тепло в словах будущего свёкра. — Это здорово, когда тебя ждут родные. Правда. — И посмотрела на улыбающегося Артёма. Наконец-то между ним и отцом наступило душевное единение.
Через полчаса они поехали домой. В городе было как-то необычно тихо и по-зимнему таинственно. Таинственности добавляло ожидание новогоднего праздника.
Рядом с Лизой сидел любимый мужчина, оттого она была счастлива, несмотря на сложный день. Раз в две-три минуты Артём поворачивался в её сторону, невзначай поглядывал на девушку, считывая её эмоции. А она, будто невзначай притрагивалась к нему, каждый раз убеждаясь, что рядом действительно Самохин, и думала, хорошо бы это волшебное свидание не заканчивалось.
— Ты пропустил поворот к нашему дому.
— Я знаю.
— Собрался продолжить вечер где-то ещё?
— Нет, мы едем домой. К нам. Я купил квартиру, правда, в старом сталинском доме.
— Ты не перестаёшь меня удивлять.
— Это и прекрасно. Приехали.
Дом был действительно старый, но ещё крепенький, в таких, как правило, работали дребезжащие лифты, а лестничные пролёты были выложены кафелем. Лиза, не в силах сдержать счастливую улыбку, прошла по квартире с высоченными потолками, заглянула в каждый уголок. Она осторожно прикоснулась к огромному старинному шифоньеру, доставшемуся, наверное, ещё от прежних хозяев, и прошептала фразу из известного произведения: «Дорогой, многоуважаемый шкаф, приветствую твоё существование», затем подошла к дивану и аккуратно присела на него, нежно проведя рукой по мягкой обивке:
— Какой удобный. А где твой котик?
— Джонсона вместе со всеми кошачьими вещами и вкусняшками привезу завтра, он пока на старой квартире.
— Квартира правда наша?
— Правда.
Самохин притянул девушку к себе и заглянул в глаза.
— А когда ты станешь моей?
— Я уже твоя, разве ты ещё не понял?
Лиза смотрела на Артёма мокрыми от счастья глазами, не вытирая этих радостных слёз и не стесняясь их. Самохин, довольно улыбаясь, качнул головой:
— Я рад. Давай помогу расстегнуть замок на твоём платье.
— Но я ничего-ничего не знаю и не умею.
— Это и прекрасно. Я научу.
Через час Лиза, лёжа в кровати, окинула критическим взглядом спальню.
— Здесь какие-то тёмные обои, не находишь? Мне не нравятся.
Самохин рад был согласиться со всем, что скажет Лиза.
— Хорошо, наклеим новые, не проблема.
— И диван жёсткий.
— Диван да, жёсткий, — согласился парень, целуя её. — Зато кровать удобная. По-моему, тебя, Самохина, ещё минут тридцать назад всё устраивало. — Артём, пришибленный счастьем, засмеялся.
— Минут тридцать назад я думала только о нас, а не о диване. — Парень, глядя на Лизу удивлялся: какое-то новое чувство светилось в глазах будущей жены, выражение, которого он раньше не видел, не замечал в ней. — И нет книжного шкафа.
— А он нам нужен? Ноутбуков недостаточно?
— Нет. Во-первых, в каждом приличном доме должны быть книги.
— В приличном? Как ты интересно выразилась, — улыбнулся Артём. — Сейчас, по-моему, это слово начисто забыто.
— Ну да. Я же предупреждала, что старомодна. Понимаешь, книги нужно чувствовать, трогать пальцами, листать. Электронные — не то. И ещё: бабушка и Никита просили передать тебе подарок. — Лиза, стесняясь, завернулась в одеяло, подошла к сумке, лежавшей на диване, и вынула из неё книгу.
— Мамина книга… — расчувствовался Артём. Открыв эпиграф к первой главе, он прочёл из Блока:
Жизнь — без начала и конца.
Нас всех подстерегает случай.
Над нами сумрак неминучий,
Иль ясность божьего лица.
Но ты, художник, твёрдо веруй
В начале и в концы. Ты знай,
Где стерегут нас ад и рай.
Тебе дано бесстрастной мерой
Измерить всё, что видишь ты.
Сотри случайные черты –
И ты увидишь: мир прекрасен.
Познай, где свет, — поймёшь, где тьма.
— Мудрые и одновременно простые слова, но какая в них заключена ясная и глубокая истина: нельзя зацикливаться на плохом, нужно тянуться к светлому и прекрасному — к миру со всем его многообразием и многоцветьем. Свет — правда, тьма — ложь. Знаешь, я думаю, это для нас напутствие от мамы.
— На всю оставшуюся жизнь, — улыбнулся Артём, радуясь тому, как они хорошо с Лизой понимают друг друга.
— Да, на всю оставшуюся жизнь. Пусть будет так. Только больше никаких тайн.
Конец
Больше книг на сайте — Knigoed.net
