не добро со словами радости и света, а слова тёмные, что не дети мы Сварога, а рабы чужого божка, из иного племени рода, что всегда богатства ставили выше веры и бога своего. И ты, рождённый на земле родной, встал на другую сторону? Отринув родных своих и землю исконную, на которой родился и стал тем, кто стоит передо мной?
- Оставь, старик. Я никого не предавал и помню своих родителей. Я ВСЁ ПОМНЮ. Повторю, здесь мои воины по поручению княгини, а её слово для меня важней всего на свете. Последний раз спрашиваю – где кольцо или другой образ Сварога? Мне сказал Родислав перед смертью, что передал его тебе в последний момент. Отдашь – освобожу. Это последнее слово. Более вопрошать не стану.
Воевода ждал ответа долгое время, но так и не дождался, видя, как старик на его глазах стал призывать богов. Нет, не на помощь себе, а что бы защитить это веками намоленное место. И, случайно заметил отблеск солнца на идоле Сварога. Сделав несколько шагов в его сторону, заметил, что на лбу грубо вырезанного лика на древнем дереве тонкую то ли золотую нить, то ли цепочку, которая была натянута так, словно с другой стороны столба висело что-то тяжёлое. Воевода подцепил мечом цепочку и… разрезал её. В ту же секунду разом полыхнуло высокое пламя, окутав как идол Сварога, так и Мары. Оно было настоль ярким, что все присутствующие ненадолго ослепли, схватившись руками за глаза. И до людей, трущих глаза, донёсся крик заживо сгорающего человека, привязанного к идолу.
- Дети мои. Не дайте погибнуть бесславно и в мучениях. Выполните своё предназначение и мои напутствия. Славы! Призываю Вас в последний час – не отриньте веру нашу! Сохраните Сердце и Душу отца нашего!!!
Никто не увидел, как из ближайших лесных кустов вышли мальчик и девочка, лет десяти отроду. В руках у каждого был натянут лук и, не сговариваясь, оба выпустили по стреле, следом другую и так вновь и вновь, пока не закончились стрелы. Первые две попали в глаза умирающего волхва. Следущие две, пробив ладони, попали в глаза воеводы, а далее и всем ратным воинам, что находились вблизи. Дети целились именно в глаза, поскольку не могли пробить броню и кольца кольчуг, что былы одеты на взрослых мужчинах. И через минуту из отряда, что напал на этот спрятанный от людских глаз скит, не осталось ни единого живого врага.
Когда закончились стрелы, двое детей подошли к двум почерневшим от горячего пламени идолам, но оставшимся стоять почти невредимыми. Поклонившись и прошептав молитву, собрав в ладони прах их Наставника и Учителя, высыпали тот из ладоней на жертвенник, встав перед ним на колени и склонив в печали головы. И только когда дети почувствовали, что на их сердце стало легче, подняв взоры, увидев, что камень предков чист.
- Боги приняли Добронрава в лоно семьи. Пусть путь его будет лёгким, он заслужил это всей своей жизнью и деяниями.
Девочка встала и помогла подняться брату, который, осознав, сколько они людей убили только что, оцепенел от ужаса.
- Слав. Надо уходить. Мы не знаем сколько в отряде было воинов. Вдруг кто остался и нас заметит. Идём домой, только знак Сварога забрать надо. Негоже его оставлять на поругание иноверцам.
- Славена, мне страшно. Мы только что убили столько воинов. И ведь не врагов лютых, своих, ручичей. Как теперь жить с этим?
- Слав. Они не свои, коль пришли на святое место с мечом. Эти, – девочка показала на трупы воинов, – хуже врагов. У них сердце не дрогнуло, когда с улыбками носили хворост чтобы сжечь верховного волхва. Они понимали что делали, отринув веру и богов своих, став изгоямя земли родной. И по поступкам свершённым не достойны погребения. Я призвала сюда наших друзей-помощников, поэтому не стоит задерживаться. Соберись, брат. Призови мужество в сердце своё. Надобно собрать потраченные стрелы, а далее… далее жить по совести, храня в сердце память о Наставнике и те знания, что Добронрав успел нам передать, храня и приумножая их, передавая нашим потомкам. Как было издревле, так и будет вечно.
Вскоре два ребёнка исчезли в лесной чаще, а на поляну, дождавшись, когда ту покинут живые люди, Старшие по Роду, выскочило более двух десятков огромных волков, которые потом несколько дней не покидали капище…
Княжна так и не дождалась известий от верного человека, а поиски самого отряда ни к чему не привели. Вскоре история с поисками была отложена на более позднее время, когда появится возможность отправить другой отряд, но, как доносит история, других поисковых экспедиций так и не было отправлено, хотя, временами, когда воинский люд натыкался на новые капища, те уничтожались без сожаления, как и сами кудесники и волхвы, что проводили там чуждые новой религии обряды…
* * *
1724 год. Ноябрь.
Александр Данилович Меншиков вышел из кабинета Петра совершенно ошеломлённым. Ладно бы отправил своего верного человека за лекарствами на край земли, но тут озадачил так…
Спустя полчаса, когда светлейший князь привёл мысли в порядок, написал короткое письмо и то было незамедлительно отправлено с конным вестовым с приглашенем посетить отправителя при малейшей оказии. И, к нескрываемой радости князя, через несколько часов его известили, что прибыл князь Фёдор Юрьевич Ромодановский, начальник Преображенского приказа.
Хозяин спустился по широкой лестнице дворца и лично встретил гостя, склолнив голову в приветствии.
- Ваше…, - на что был прерван Ромодановским.
- Александр Данилович, оставьте политесы для дам. Я получил Ваше письмо и был несказанно удивлён содержимым, поэтому и поспешил принять неожиданное приглашение, дабы узнать причину столь странных интересов.
- Спасибо, что нашли время посетить меня в столь скромном жилище (на что Ф.Ю. лишь усмехнулся, демонстративно оглядывая великолепие дворца хозяина). Хотите отужинать или, пока готовят приветственный ужин, выпьете согревающего? Пунш? Мне на днях поставили из Голландии партию пряностей.
- Благодарю, но лучше
