у тебя какая! — и она натруженной старческой рукой смахивала набежавшие на глаза слезы.
К нам пришли знакомые железнодорожники. На перроне наперебой звенели и гудели голоса, еще сильней ударили плясовую гармошки. Сколько радостных улыбок, пожеланий, напутствий!
— Ты же смотри, сынок, пиши… мы ждем…
В теплушку полетели первые весенние цветы.
— Мы вам путь к победе устилаем…
И снова наперебой заливаются гармонисты.
— Круг, ребята, шире круг!
Иван с Белым принялись отплясывать «яблочко».
К веселившимся подошел коренастый, хорошо сложенный шатен. Офицерская гимнастерка без погон, галифе, хромовые сапоги, отличная выправка незнакомца — все это говорило, что он имеет прямое отношение к армии. Остановился, словно налетев на невидимую преграду, радостно вскрикнул:
— Так это же пожарцы!
Первым узнал его Имас.
— Зигмунд! Здравствуй! — Михаил обнял и расцеловал своего боевого друга.
Зигмунд Жулковский был жителем города Лодзи. Для него война началась в сентябре 1939 года. Фашисты шквальным артиллерийским огнем смяли его роту. Зигмунд вместе с семьей попал в концентрационный лагерь. Двух дочерей и жену гитлеровцы отправили в печь крематория, а его с группой неблагонадежных офицеров «откомандировали» в душегубку.
Когда за хлопнулись железные дверцы, Зигмунд смочил мочой носовой платок, закрыл им нос и дышал, пока не потерял сознание.
Из душегубки трупы выбросили в каменный карьер. Ночью капитан Жулковский пришел в себя и выбрался из кучи мертвецов. Польские подпольщики подобрали обессилевшего Зигмунда. Потом он попал в немецкий строительный батальон и оказался в Кировоградской области.
Вместе с другими поляками, работавшими в лагере для строителей, Жулковский установил связь с подпольщиками и попросил помочь им перейти к партизанам. С помощью местных подпольщиков поляки перебили охрану, захватили склад с оружием, погрузили автоматы, винтовки, гранаты на две автомашины и пригнали их в лес.
После соединения с частями Красной Армии поляки изъявили желание воевать в дивизии имени Тадеуша Костюшко, сформированной на территории СССР.
И вот радостная встреча. Нашлась бутылка водки, граненый стакан, краюха хлеба с добрым куском сала.
— За освобождение Польши! За нашу дружбу! За твое, Зигмунд, скорейшее возвращение на Родину!
Пронзительный свисток паровоза возвестил: «По-ра-а-а! В дорогу-у-y. Звякнули буфера.
— Встретить бы мне вас, боевые друзья, в Польше… — Зигмунд бежал рядом с вагоном, — До встречи! Где-нибудь в Польше мы еще ударим «яблочко»!
ПРОДОЛЖЕНИЕ БОЕВОГО ПУТИ
В январе 1944 года Красная Армия освободила от гитлеровцев маленький украинский городок Славута. Он был удобен для разведчиков, которые ищут место рядом с фронтом, но стремятся оставаться незаметными.
Здесь обосновались армейские тыловые подразделения, госпитали, склады и штаб партизанского движения.
Комендант города Герой Советского Союза капитан Войнов неизменно напоминал патрулям: подчиненных начальника штаба партизанского движения не трогать, хотя они и нарушают правила ношения формы, ходят в гражданских костюмах, венгерках, щеголяют в трофейных сапогах. Капитан знал: эти парни находятся здесь временно и вскоре вновь полетят в тыл врага.
Вскоре прибыли новые группы партизан и понадобилось дополнительное помещение. Войнов вместе с ефрейтором-ординарцем обошел свои апартаменты и решил поместить их в комендатуре — одноэтажном каменном доме, стоявшем на берегу озера, окаймленного плакучими ивами.
Утро 1 Мая было теплым и солнечным. По радио звучали торжественные марши. Москва готовилась к празднику.
Это был наш последний праздник, который мы отмечали на Большой земле. Может быть, поэтому он прошел особенно весело.
А вскоре после первомайских дней меня пригласили в штаб и вручили накладные на получение имущества и вооружения. Такой момент десантники называли «последним звоночком».
У входа в армейский склад — добротный сарай из толстых сосновых досок — спокойно дремал на ящике похожий па могучего борца старшина.
— Здорово, служивый, — сказал Михаил Имас.
Старшина приоткрыл глаза и, не шелохнувшись, процедил сквозь зубы:
— Привет. Начальства нет, ничего не получите! Привет!
Только часа через два пришел пожилой, седоволосый капитан. Он придирчиво рассматривал документы, долго звонил кому-то по полевому телефону, затем неспеша полистал засаленные страницы толстой книги, вписал туда номера накладных и сказал:
— Ладно. Выдам все. Вы — люди серьезные, коль так основательно экипируетесь. Знать, надеется на вас командование и пошлет, видно, туда, где жарко.
— Дело предстоит важное, но где — не знаем, — доверительно сказал Михаил.
— Где б оно не предстояло, никогда не спеши. А там особенно сохраняй выдержку. Тебе еще предстоит потопать по Европе, пока до Берлина дойдешь. Фашисты за Карпаты уцепились. Не выдержали нашего удара на равнине. Ну, это ничего. Грива не удержала, хвост не спасет!
Обмундирование выбирали тщательно, придирчиво осматривали каждую вещь, особенно трофейную. Подгоняли по росту мундиры, подыскивали недостающие знаки отличия. После Корсунь-Шевченковского разгрома гитлеровского обмундирования хватало. Гражданской одежды оказалось значительно меньше. К вечеру экипировку закончили. Получили два новеньких ручных пулемета, автоматы, карабины для бесшумной стрельбы, пистолеты, взрывчатку, две портативные радиостанции с запасом питания, различные мины, сухой паек.
До вылета осталось три дня, и мы осваивали технику десантирования. На аэродроме молоденький светловолосый лейтенант-инструктор обучал нас нехитрому, но рискованному делу.
После второго занятия лейтенант проверил подгонку парашютов, мелом на брезентовых чехлах поставил номера, попросил нас запомнить их.
— Я рассказал вам о «секретах» парашюта. Если у кого есть вопросы, постараюсь дать самые подробные ответы. Однако все зависит от вас. Побольше выдержки и поменьше волнений. Да, чуть было не забыл… Существует такая примета, — шутливым тоном добавил инструктор, — улетающие в тыл врага дарят пилотам ну, скажем, голубя, петуха, даже кролика. Говорят, это залог успешного возвращения.
И вот со дня на день ожидаем приказа о вылете. Всех волнует вопрос — куда? Михаил Имас тянется в Молдавию. Он родился и вырос в Бендерах, там остались его товарищи и друзья. Михаил Данильченко верит: полетим в Германию. Почему туда? Михаил рассуждает так: Германия — главное направление, а опытных разведчиков командование посылает на ответственные участки — значит, в Германию. Радист Анатолий Гузанов спрашивал:
— Где можно больше всего насолить нацистам? — и, как обычно, не дожидаясь ответа, пояснял: — В их собственной берлоге. Вот мы и двинем в Германию.
Комиссар где-то раздобыл польско-русский разговорник и заучивал фразы: «Как пройти в деревню? Где железная дорога?..»
— Филипп Петрович, ты думаешь, что мы полетим в Польшу?
Комиссар закрывает справочник.
— Командир, посмотри внимательно на карту. Ты видишь, фронт застыл под Бродами. В Карпаты летит группа за группой. Командованию нужны точные сведения о главном направлении.
Каждый с тайным волнением ожидал вызова командира отряда в штаб. Там, только там решали — кому, куда и когда лететь.
И вот я, командир отряда, у начальника штаба. Он любезно встретил меня, справился о здоровье и
