за спиной отдел немцев за границей национал-социалистской партии.
— Откуда тебе это известно?
Славин хмыкнул.
— Интуиция.
«Ай да парень!» — подумал я, а вслух сказал:
— Славин прав. Одна из целей денежных переводов — поссорить советских немцев с Советской властью. Твой план этому бы помог.
— Поссориться с Советской властью может только враг. — Кирилл не хотел сдаваться. — А зато результат!
— Именно?
— Выудим, кого надо.
— Как бы не так! — снова сказал Славин. — Фашисты, по-твоему, идиоты. Посылают деньги своим агентам. Пальцем указывают: господа чекисты, вот наши люди, хватайте их.
— Не обижайся, Кирилл, но цели мы так не достигнем. Это во-первых. А вот нежелательный эффект получим. Это во-вторых. В-третьих, настоящие немецкие агенты замрут.
Славин резюмирует:
— Три довода против. За — ни одного. Общий счет — три — ноль…
— …В нашу общую пользу, — заканчиваю я и многозначительно смотрю на Славина. Его всегда надо слегка осаживать. — Славин, очередь за тобой. Критиковать ты мастер. Теперь выкладывай свои конструктивные идеи.
— У меня такая идея. Грюн тут с кем-то встречался. С кем — неизвестно. Надо заманить сюда Грюна снова. И уж смотреть за ним как следует. Успех гарантирован.
Феерия!.. И, конечно, «успех гарантирован»…
— Как же ты предлагаешь «заманить»?
— Детали я еще не обдумал.
— Ну, вот видишь…
— А у вас, Алексей Алексеич, свой план есть?
Я с интересом оглядел этого нахального мальчишку.
— Увы, увы. Вся надежда на твой интеллект. Хочу поэксплуатировать его. В порядке злоупотребления служебным положением.
Ага, все-таки краснеешь.
— Извините, Алексей Алексеич.
— Бог извинит, — говорю я. — Ваши предложения, хлопцы, крайности. А нам придется начать с золотой середины. Скромно. Тихо. Без эффектов. Без гарантий. Надо собрать все, что разыщем о работе немецкой разведки в Нижнелиманске во время войны и после нее. Значит, архивы. Материалы городского отдела. В архивисты придется переквалифицироваться тебе, Кирилл. На время, понятно. И нечего хмуриться. Максимум дотошности. Не гнушаться любой крохой. А начинай не с войны. Копни глубже. С начала века. Теперь ты, Славин.
На физиономии Славина неуверенно играет его повседневная ироническая ухмылочка. Но теперь она — совершенно ясно — прикрывает нетерпеливое ожидание.
— Твоя задача знакомиться с городом, с людьми, прежде всего со старожилами. Расспрашивай их обо всем понемногу. В частности, о военных временах. О местных немцах. Ты должен дать нам общую картину. Ты, ну скажем, историк. Собираешь материал для книги о Нижнелиманске. Ясно?
— Ясно, — без особого воодушевления отвечал Славин.
— Ну-с… остается судостроительный завод. Именно он должен привлечь сюда немецкую разведку. Это звено я беру на себя. Может, ухватясь за него, вытянем цепочку.
— Самое интересное, — позавидовал Славин.
— Разве ж начальство себя обидит?
Что там говорить, мои помощники не пылали восторгом. Понятно. Один готовился к лихим налетам, ночным схваткам, перестрелкам, а придется возиться с пыльными бумагами. Другой предвкушал тонкие головоломные комбинации, а тут изволь собирать нижнелиманские байки. Для этого незачем было уезжать из Одессы — там байки почище!
— Славин, ты, кажется, недоволен? Будешь работать на обаянии. Увидишь, тебя станут носить на руках.
— Факт, — уныло согласился Славин. — Только я-то хотел ходить собственными ногами.
— Успеешь еще и ногами. Кирилл, — приподымаю его подбородок, — выше голову! Ну, друзья, начали, благословясь!
4. Почерк по характеру
Сдав ключи дежурной по этажу, мы стали спускаться по лестнице. Облысевшая ковровая дорожка, прижатая к ступенькам медными прутьями, чопорно глушила шаги. Дежурная, седая дама с неистребимо аристократическими буклями, пронесенными сквозь все бури эпохи, проводила нас любопытным, совсем не аристократическим взглядом. Ох, уж это любопытство гостиничного персонала!
Итак, нам предстояло установить контакт с горотделом ГПУ. Мы отправились туда пешком.
Славин и Ростовцев с любопытством посматривали на витрины, на прохожих, на старые каштаны вдоль тротуаров, на киоски с пивом и квасом, на свежепокрашенные трамвайные вагончики, с лихим трезвоном катящие по узкоколейному полотну дороги.
— Ну, как город, ребята? Нравится?
— Да я еще как-то не раскусил, — серьезно отвечает Кирилл. — Надо приглядеться.
Понятно. Кирилл — парень основательный и с бухты-барахты впечатлений себе не составляет. Ему надо приглядеться.
— Ничего городок, — снисходительно говорит Славин. — Провинция, конечно. — Его лукавая одесская физиономия с коротким носом и пажескими загнутыми ресницами выражает добродушную иронию. — Но девочки попадаются ничего.
— Опять девочки, Славин?
Он смеется.
— Я ж с эстетической точки зрения, Алексей Алексеич.
— Ах, с эстетической! Между прочим, «морали нет, есть только красота» — это не твой афоризм?
— Это Борис Савинков сказал, — простодушно улыбается Кирилл.
— Смотри-ка! — удивляется Славин. — Эрудит.
— Один — эстет, другой — эрудит, — посмеиваюсь я, а сам и вправду удивляюсь Кириллу: когда он успевает столько читать! Глотает книги, наверстывает — золотой парень…
Вот какие они ребята, Славин с Кириллом, пошучивают, посмеиваются, балагурят, вроде бы все им трын-трава, но я-то знаю, что все их мысли — о предстоящем деле, и каждый по-своему собирает сейчас все силы ума и духа для того трудного и необычного, чем нам придется здесь заниматься. А шуточки и смешки — своего рода прикрытие: не положено показывать, что ты озабочен.
А город — что ж, это для них еще один город на чекистском пути, какие были и
