Александр Афанасьев
Под ударом-2. Операция "Арлекин"
И если есть порох — дай огня.
Вот так!
В. Цой
Хельсинки, Финляндия. 23 января 1989 года (Продолжение)
— И ты хочешь, чтобы я этому поверил?
— Это правда
— Правда?!
…
— То есть, ты трахнул бабу в поезде, а потом она согласилась работать на тебя и передавать стратегическую информацию?
— Трудно поверить, но это так
— Да ты не в своем уме
— В своем, — вздохнул Натирбофф, — в своем…
— Почему ты ей поверил?
…
— Я слушаю.
— Потому что вы ни хрена не можете понять.
— Да?
— Мои дед и бабка вынуждены были бежать из большевистской России. Но многие остались. Многим некуда было бежать. А кто-то просто — не смог. Эти люди по-прежнему в России.
— И она одна из них?
— Одна из ее бабушек была фрейлиной при дворе последнего императора.
— Как интересно. И ее не расстреляли?
— Она вышла замуж за какого-то большевистского функционера и потому осталась в живых. Н детей она воспитала в ненависти к большевизму
…
— Она мне показывала дом, где их семья жила до 1917 года. Это не сыграешь, Боб. Я знаю, как это выглядит…
— Или тебя поймали.
— Перестань. Я сорвался в Ленинград внезапно, поездка была незапланированной. Я купил билет в кассе вокзала.
…
— Это не сыграть…
— Так. Тогда кто та женщина? Спекулянтка?
— Я не знаю.
— Просто прекрасно…
…
— А откуда у нее информация?
— От ее мужа. Она его ненавидит.
— Кто он?
— Вадим Андреевич Половцев. Полковник Генерального штаба. Теперь уже генерал-лейтенант.
— Он… знает, как думаешь?
— Почти наверняка нет.
— То есть Арлекин — она, а не он.
— Да.
Гейтс сел на кровать. Его стакан остался недопитым.
— И как ты планируешь работать дальше?
— Ты? Или мы?
Гейтс проигнорировал вопрос:
— Если Колби мог бы тебя понять, то новый — нет. А Хэтэуей сейчас — помощник директора. Так как директор в разведке полный ноль, кого он будет слушать?
— Я не собираюсь выдавать информацию Хэтэуею. Еще не хватало потерять и Арлекина.
— Да перестань ты! Сейчас в дерьме ты, а не он! Если ты начнешь поднимать тему о недоверии Хээуею.
— Агенты молчат, Боб. Ты уверен, что с ними все в порядке?
…
— И да. Почему-то проблемы с агентами в России начались именно тогда, когда Хэтэуей получил помощника директора[1].
— Достаточно…
…
— Хорошо. Допустим. Надо найти источник, которому Хэтэуей поверит. Что это Арлекин…
…
— Поехали в посольство.
Германская демократическая республика, Берлин. Штаб-квартира Штази. 03 февраля 1989 года
— … Значит, русскую, предположительно жену русского генерала, задержали на станции метро в компании валютного менялы и с полной сумочкой долларов. И выручать его лично приехал сам оберст Пиотровски.
— Так точно.
Полковник Шальке не знал, что и думать. Девяносто процентов их работы — это проверка нитей, которые никуда не ведут. Оставшиеся десять процентов — из них девять вполне обыденные дела и случаи. И только один процент — вдруг открывает перед тобой самую настоящую бездну…
Управление коммерческого сотрудничества
Само Штази было ориентировано на работу против одного, главного противника, и этим противником была Западная Германия. Общий язык, наличие большого количества родственников по ту сторону границы и вообще — сам тот факт, что границей был разделен один народ — делали возможным засылать на ту сторону сотни, тысячи нелегалов. Но помимо этого — шел сложный и неоднозначный процесс сотрудничества по обе стороны границы. Для большинства жителей ГДР было возможно принимать телепередачи с той стороны и уровень жизни западных немцев не был для них секретом — при том, что производительность западногерманской экономики на одного работающего была выше в несколько раз. Необходимость хотя бы примитивно поддерживать паритет с ФРГ в вопросах обеспечения населения, делала потребность в западной валюте для закупки товаров крайней необходимость — при этом продать что-то для получения ее ГДР просто не могла, у нее не было таких товаров, которые пользовались бы спросом, за исключением некоторых (например, оптика из Йены). Чтобы решить проблему получения валюты, было создано УКС Штази. Структура, которая совмещала в себе не совсем чистые методы разведки и капиталистическое мышление в социалистической экономике. Короче говоря, это было единственное подразделение Штази, где даже не заикались о защите социалистической родины и самого передового в мире строя. Там были люди, которые решали конкретные вопросы с предельной степенью конкретности.
Негде сбрасывать мусор? Не вопрос — везите составы с мусором, а то и с опасными химическими отходами к нам, мы найдем им применение.
Нужны рабочие руки для труда, который при уровне зарплат в ФРГ просто не окупается? Не вопрос, мы разместим заказы на наших фабриках, а если надо еще дешевле — используем труд заключенных. ГДР восьмидесятых уже активно использовала гастарбатеров из Африки. Процесс следующий: социалистическая страна присылает просьбу о помощи в создании армии или спецслужб, туда направляются сотрудники Штази, или военные инструкторы из спецотряда на острове Рюген. А заодно — Штази смотрит, что подешевле и предлагает часть оплаты не деньгами, а рабочими для немецких фабрик[2]. А потом у немецких женщин начинают черные дети рождаться…
Понятно, что сотрудники УКС были в Штази на особенном счету. Они практически свободно пересекали границу, порой жили на той стороне месяцами, а то и имели там постоянное жилье. Понятно, что и себя не обижали — дорогие костюмы, обувь, импортные автомобили — многие жили явно не по средствам. И другие подразделения Штази вряд ли питали к этим людям добрые чувства, особенно те кто боролся с инакомыслием внутри страны.
К последним относился полковник Шальке. Он понимал, что УКС во всем, что бы ей не понадобилось, встречает в руководства полное понимание и содействие, потому что когда что-то надо… машинку, костюм, игрушку для ребенка — они все идут к УКС. Но и если УКС будет творить все что ей вздумается… а зачем тогда вообще нужна ГДР? Какой социализм мы строим? К чему идем?
— Ты делал запрос на оберста Пиотровски?
— Никак нет
— Как же ты проверял?
Капитан покраснел
— У меня есть знакомые. В картотеке…
— То есть, то что ты интересовался оберстом и этим делом нигде не зарегистрировано?
— Никак нет. Разве что в Управлении Народной милиции, но там я обошелся без письменных запросов.
Полковник кивнул
— Хорошо. Я подумаю,
