убийцей поэта и мира!
Все в природе должно погибнуть…
Если вы прислушивались к голосам диких гусей, не слышали-ли вы:
«Здравствуй, долженствующие умереть приветствуют тебя!»
Таков этот Иуда – любящий предающий не из-за денег, не из ненависти, не по повелению долга, а по великой любви – великий провокатор хотел всех благословить, а вместо того утопил вселенную.
Любил Русь, сочинял манифесты («Радой славун» см. приложение) звал посолон на нем – а не к тому ли звал, что и юняюк?
Он уж и сам видит потоп – да остановить не можёт!
Если лишь остается утешать себя тем, что он не признанный гений – Велемир, что откроется «общество изучения его жизни», что он один неприступный возвышающийся под окровавленный морем:
«На острове ые. Завется он Хлебников.
Среди разъяренных учебников
Стаит как остров храбрый Хлебников.
Остров высокого звездного духа.
Он омывается морем ничтожества»…
(«Рыкающий парнас»).
Утопив всех можно на диком камне надгробную надпись:
«Кукси кум и мука скук!»
Это конечно одна из его граней, во многих произведениях он более энергичный и плясучий.
Ведь только Хлебников мог придумать такую китайскую пытку, такую скуку и безнадежную смерть! вот уж ссесюканье, а настоящее лицо речаря-смерти
Читайте справа или слева – надежды нет, одной улыбки, а одна кукса (рука лишенная пальцев, обрубок такой трагичный в наши дни).
Кукса евнух на скуксившемся лице которого отпечатлелись навек муки скук – скука в усиленной степени, скука мужского рода – скук!
«Супротивица моя
Ходит в модной юбке;
Если не гнушаешься любить –
Так люби облюбки!»
(народная)
от юбки к облакам
от кулота юнях, Хлебников переходит к сумраку обрубленного му
«Помирал морень, моримый морицей»
А вы видели Хлебникова живого?
Сумрачнее этого не бывает и медленно шагает высокий крепко сшитый человек в длинном сюртуке, а голова устало повисла на грудь и виден только гиганский высокий лоб с вертикальной морщиной, подойдя ближе вы рассмотрите ближе и свежие детские глаза неизвестно куда смотрящие, а потом бесполезную улыбку отвислых губ.
Заглянув в рот заметите острые черные зубы.
Могилой зияет его рот.
И как предсмертный стон (кто еще может головами видеть человека) зовет его зазовь.
«Зазовь.
Зазовь манности тайн.
Зазовь обманной печали.
Зазовь уманной устали.
Зазовь синки прежников.
Зазовь зыбких облаков.
Зазовь водностных таин.
Зазовь».
(Судок судей II)
А. Крученых.
