Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 6
Софонии, когда я вновь просился целибатом2 и вновь получил отказ, я разозлился. И собирался оставить общину… Сейчас я снова близок к такому шагу. Если я не гожусь для церкви такой, разумнее мне служить писцом, библиотекарем, канцеляристом… Работа честная, знакомая…
— Покой в душе можно найти только внутри себя, — кротко сказала Юния. — В тебе нет покоя — это плохо. Я думаю, что ты не прав перед самим собой. Ты в чем-то виноват сам перед собою, и в глубине души ты это понимаешь. Поэтому душа не может успокоиться, периодически всплескивает гневом. Тот, кто имеет покой в душе, стоит твердо перед всеми внешними бурями. Долго терпит и крепко стоит. Не важно, где — в церкви, в библиотеке, в каменоломнях…
Он поднял глаза и долго смотрел на неё. И она смотрела на него, привычно любуясь красотою этих черт и глаз, но с удивлением осознавая, что глядит без боли или вожделения, а с нежностью, теплотой и состраданием…
Когда Гамалиил вышел, она закрыла лицо руками, сама не понимая — плачет или смеется.
***
— Мы завтра все поедем в Торир, — сказал ей отец Дементий. — Первую литургию отслужим уже на Преображение.
— Как скажете, отче. Я думала, что через неделю… Не тяжело ли вам будет?
— Нет. Господь укрепит. Тут кое-что изменилось. Гай Луций расскажет. Я благодарен тебе, доченька, что ты помогла этой душе укрепиться.
— Он и сам исцелил меня, — улыбнулась девушка. — Я представить себе не могла, что смогу кому-то откровенно рассказать о своем прошлом. Такое чувство в душе, словно был разрезан гнойник, рана очищена и зашита…
— Благословен Бог наш, ныне, присно и во веки веков! — сказал старец.
***
— Если у тебя есть время, не захочешь ли прогуляться со мною?
Юния тут же встала, отложила работу и вышла с центурионом в сад.
— Отец Дементий сказал, что завтра поедем в Торир.
— Знаю. Виною я.
Он протянул ей бумагу.
— Получил послание от Цезаря. Меня назначают легатом в Мемфис. Дают в подчинение тамошний легион. Поэтому сроки моего пребывания в Риме сокращаются до минимума. А ведь надо еще в Александрию — собраться.
— Я поздравляю тебя, — изумленно сказала Юния. — Понимаю… отче хочет, чтобы ты успел помолиться в отстроенной тобою церкви.
— Теперь я всегда буду с любовью вспоминать Рим, — улыбнулся Гай Луций. — И благодарить отца Алипия, который послал меня к епископу Дементию — святому и дорогому мне человеку Господа нашего Иисуса Христа.
— А меня будешь вспоминать? — тихо спросила Юния. — Или за большим чином станет недосуг?
— Ты всегда будешь в моем сердце — печатью и заветом… кажется, так было сказано у царя Соломона? Мы ведь вылечили друг друга и теперь сможем жить, благодаря Бога. Почему ты молчишь?..
— Поблагодарить друг друга мы могли бы и завтра, прощаясь.
Гай Луций замолк. Смотрел, как рябь играет на водной глади бассейна.
— Ты права, — сказал он наконец. — Я говорю невесть что. Потому что трушу. Первый раз в жизни я трушу… Когда я пришел в тот вечер к отцу Дементию, открылся ему, выслушал советы и принял предложенный им обет, он кликнул тебя… и ты вошла… и я увидел его — тот новый смысл… ту цель жизни, которую искал… Я не умею красиво говорить. Нас учили говорить лаконично и сразу о сути. А о сути — так. Мне тридцать пять. Я не молод. И не красавец… Но даже если ты не любишь меня так, как я тебя… я думаю, что нужен тебе… нужен, чтобы жить дальше. Я прошу тебя сегодня подумать… и, если согласишься стать моей женой, завтра на службе отец Дементий соединит нас.
Юния низко опустила голову.
Центурион с сильно бьющимся сердцем смотрел на золотые пряди ее волос, скрывающие лицо.
— Я выйду за тебя, Гай Луций, — ответила Юния.
***
Утром центурион явил себя в белой тоге с пурпурной полосой — одежде аристократов для парадных случаев. После его повседневной коричневой туники, перетянутой портупеей с металлическими легионерскими бляхами, это был верх элегантности. Юния не преминула со смехом уверить, что население Торира будет потрясено неотразимостью достойного представителя рода Луциев, только она беспокоится о сохранности складок тоги при передвижении верхом и о том, что носилки могут застрять на узких улочках предместья, если патриций намерен передвигаться в Торир на носилках…
Гай Луций сообщил, что в церковь всегда передвигается своими ногами, и притянул ее к себе за предплечья:
— Который день ты открываешь мне красоту этого мира заново: вчера любовался твоей улыбкой, сегодня обнаружил, что ты умеешь и смеяться… смотрел бы и смотрел, как ты смеешься… всё сделаю, чтобы ты всегда смеялась…
Юния отвела счастливые глаза, тихонько отстранилась. Но центурион притянул её снова, и она больше не стала противиться, уткнулась лицом ему в грудь…
***
После того, как община помолилась на праздничном богослужении, и все прихожане приняли святое Причастие, старый епископ Дементий вышел к народу и произнес:
— Возлюбленные дети мои! Сегодня у нас происходит еще одно радостное событие. Все вы знаете и любите нашу добрую Юнию, которую Господь вручил мне, недостойному и немощному, на опеку и окормление — до той поры, пока Он не пошлет более достойного преемника, чтобы передать её в новые руки! И сегодня брат Гай, всадник из рода Луциев, подаривший общине это здание церкви, и сестра наша Юния объявили о желании заключить брак во Христе. Помолимся же все вместе о благословении Божьем для этой христианской семьи и о любви и согласии им на долгие годы…
— Нет!!
Все изумленно зашевелились, оборачиваясь на голос. Раздвигая народ, вперед прошел Гамалиил и остановился напротив Юнии. Лицо его было совершенно смятым, он задыхался.
— Подождите!.. Зачем ты делаешь это?! Ведь ты не влюблена в него! Мы сейчас перед Богом стоим! Не солги! Не влюблена?!
Юния подняла глаза:
— Нет.
Гамалиил пристально посмотрел в ее глаза. Потом кивнул. И вскинул голову:
— Братья и сестры! Знайте — перед вами великий грешник! Никогда никому не открывал я это, но Господь, видящий все лукавство моей души, не подпускал меня к служению у своего престола! Ведь я лгал и Ему… лгал и себе… Ты права, Юния! Я изображал из себя великого праведника и — прятал, заминал, зажимал в глубине сердца… то, что все эти годы… все это время… я любил тебя… желал тебя! И ненавидел тебя и себя за это! Господь выдернул тебя, как розовый куст, из почвы смрадной помойки, и ты расцвела здесь,
Ознакомительная версия. Доступно 2 страниц из 6
