Книга Константа - Александра Лимова

Не видел ровную поступь, отражающую спокойную и уверенную силу. Не наблюдал движения эти. Скупые, монотонные. Монолитные. Говорящие о значимости без оголтелых амбиций. Отражающие еще много того, почему именно человек, открывший ему дверь, склонил голову в почтении, несмотря на то, что был почти вдвое его старше. Потому и тишина на просторе узкой прорубленной среди леса полосы, уходящей в заросшие чащи, принимающие объятия летней ночи.

Одновременно с тем, как мужчина вышел из автомобиля, пурпурное спортивное купе покинула тонкая женская фигура. Виталя невесело хмыкнул, прищурено глядя на Лизу, снимающую блокировку с экрана планшета, который подавала прибывшему, остановившемуся рядом с осетинцем. Попытался прислушаться к разговору между троицей, но не вышло.

А разговор, между тем, был весьма интересный.

— Кость, у Шеметова проблемы. — Негромко произнес осетинец, закуривая, наблюдая за Костей, затемнившим экран взятого у Лизы планшета, и, на мгновение прикрывшего глаза, прежде чем посмотреть на него. — Какой-то местечковый ночной клуб подал заявку на кредит с целью ремонта и покупки оборудования для нового своего корпуса. Заявку одобрили, а потом выяснилось, что у клуба в руководителях дропы и по факту это теневое Согрина, работает на Вересовских. Сейчас прошла информация, что по выкидонам Тисарева они связаны, Саня с Аркашей выяснять поехали, насколько правдиво и глубоко они связаны.

— Почему служба безопасности пропустила заявку от лица с дропами? — светло-карие глаза посмотрели на Лизу, убравшую с лица русую прядь, взволнованную ночным порывом ветра.

— Татьяна Игоревна, Кирьянов и Сергей Борисович час назад вылетели к Шеметову, — отозвалась она, ослабляя алую атласную ленту, сдерживающую короткий стоячий воротничок глухой черной блузы, — к утру будем знать проеб ли… недоработка ли службы безопасности или намеренное сокрытие информации, инициируемое засланным человеком. Трое за четыре месяца наняты в безопасники, проверяли их, насколько я понимаю, формально. Не исключено, что засланные, поэтому взяла на себя ответственность отправить наших людей для детальной проверки.

Костя одобрительно кивнул и перевел взгляд на осетинца, почти сразу продолжившего:

— Проблема в следующем: Согрин пробил, что мы кредитуем некоторых не уведомляя федералов и начал через своего дропа Шеметова шантажировать, что сдаст им, если мы не снизим ему процентную ставку по кредиту и не сделаем перерасчет в его пользу.

Костя едва слышно фыркнул. В янтаре глаз промелькнула тень, почти тотчас сожранная разумностью. Он посмотрел на напряженную Лизу:

— Есть ручка и листок? — та кивнула и быстро зашагала к своей машине, Костя перевел взгляд на осетинца, — звони ему. Говорить будешь ты, мой голос есть в базе. Если шеф спросит, скажешь, был цейтнот и ты решал по факту. Утром уведомишь его о ситуации, но в общих чертах, чтобы не заинтересовался.

Осетинец кивнул. Костя расписал ручку в углу листа поданного Лизой ежедневника и, положив его на капот внедорожника, нарисовал значок процента, вопросительный знак рядом и, чуть погодя стрелку, указывающую вниз, пока по включенному на громкую связь телефону Зелимхана шли гудки. Через пару мгновений прервавшиеся.

— Вечер добрый, Андрей. Это Зелимхан Зауров. По твоему вопросу — снизьте процент. Сколько он там? — произнес Зелимхан, расшифровав выведенную рукой Кости строку в ежедневнике.

— Восемнадцать и три. — С секундной паузой отозвался мужской голос в трубке.

— До четырнадцати и одного. — Озвучил Зелимхан нарисованные цифры, и, следя за стремительно выходящими из-под пальцев Кости сокращенными словами, проговорил, — Чалая с Кирьяновым и Евдокимовым прибудут в ближайший час. Предоставишь все, что запросят. Утром приедет Романова, — посмотрел на кивнувшую Косте Лизу и вновь заскользил взглядом по строчкам выходящим из-под руки Кости, — сделаете перерасчет и до конца недели ты организуешь переподписание. Потом создашь форс-мажор, чтобы произошла несвоевременная оплата процента, документально фиксируешь это, кредит немного заморозишь. Задержка… ну… — Зелимхан вперил взгляд в Костю на мгновение прервавшего, задумчиво глядящего в капот. Показав три пальца Зелимхану, Костя снова стремительно выводил строчки, — месяца на три. Затем расторгаешь договор, подаешь в суд на взыскание залога, админы пусть озаботятся тем, чтобы сфабриковать уголовное дело по которому он, как заемщик, будет признан банкротом, и когда его бизнес отойдет банку, реализуешь его с торгов. Кому, Константин Юрьевич скажет позже.

— Залоговое рейдерство? — Неуверенно спросил Шеметов. — Но если мы начнем отнимать его бизнес, он же может настучать…

— Что шантажом пытался украсть краденное и в результате лишился теневого бизнеса? — Правильно трактовал Зелимхан выражение лица Кости, приподнявшего бровь, глядя на трубку в его пальцах. На той стороне повисла неловкая пауза. Костя снова прикоснулся ручкой к листам ежедневника и быстро вывел то, что озвучил Зелимхан. — Мазур приедет через две-три недели, промониторит все и распишет поэтапно что, как и когда делать. Это все.

— Новым… управляющим точно Анохина назначат?

— А ты за сына Тисарева ратуешь? Мы учтем, — усмехнулся Зелимхан, посмотрев на машину с Виталей, когда Шеметов на том конце сбивчиво начал оправдываться и говорить, что его не так поняли. — Встреть наших фиников. Все.

Зелимхан, выдыхая дым, отключил звонок и, кивнув Косте, направился к группе негромко разговаривающих невдалеке мужчин, пока Костя вырывал из ежедневника страницу, и, смяв ее отдавал понятливо кивнувшей Лизе.

— Завтра к вечеру он будет дома. — Негромко произнес он, бросив взгляд на тонированное заднее стекло автомобиля, в котором сидел Тисарев. — Езжай.

Лиза сдержала судорожный выдох облегчения и никак не показав того, какая слабость зародилась в теле от таких простых, но важнейших слов, направилась к своей машине.

Ночь чернильной прохладной тенью витала по просеке, витала в дыме сигарет, темени глаз и в беседе у группы мужчин, негромко переговаривающихся метрах в десяти от машины, к которой направился Костя. Ночь стелилась по земле, освещаемой ксеноном фар пурпурного спортивного немца, выехавшего на колею, ведущую к шоссе. Ночь стелилась в кратком выдохе Кости, садящегося в салон на место Зелимхана.

Ночь стелилась.

И ничего хорошего не обещала эта теплая ночь.

Как только Костя сел в салон, водитель покинул автомобиль, а Костя, откинув голову на подголовник, сквозь угольные ресницы смотрел на рваную линию очертаний крон деревьев. Секунды вязкой тишины в салоне автомобиля, когда Виталя наблюдал в боковое окно ночной мрак и вспоминал, как несколькими часами ранее курил на балконе и смотрел на догорающий закат. Костя первым нарушил уходящую в трясину тишину:

— Где Мазур?

— Я знаю то же, что и ты: после того как он убил моего отца, — произнес Виталя и сделав едва ощутимый акцент на слове «моего», продолжил, — то уехал из страны и залег на дно. — От Кости не последовало ровным счетом никакой реакции. Поморщившись, Виталя, упираясь плечом о стекло своей двери, пристально, с тенью насмешки глядя в подголовник переднего пассажирского, добавил, — теперь понятно, почему ты так истерил против чипирования. Чтобы начальство не узнало, когда тебя псы эти выпустят ко мне на свидание, а я давно Костомарову говорил, что ты в завязке с этими вон, — перевел взгляд в боковое окно, с легким прищуром оглядывая компанию мужчин в паре десятков метров от автомобиля. — Жаль, что мне не верили. — Прицокнул языком, разочарованно качнув головой и снова посмотрел на Костю. — Как чудно сложилось… Лярвы Мазурские позаботились, чтобы мы с тобой как полагается свиданку провели и нас не прервали люди, обеспокоенные моей пропажей. Эти его шалавы накачали меня дуристикой и прочекали сканером на предмет чипа, так?