Тихое хмыканье Кости в салоне. Скупое движение и сигарета в его пальцах. Долгий взгляд на фильтр и после негромко ответил:
— Не совсем. Догадываешься, почему у тебя под лопаткой ноет, Виталий Владимирович? — щелчок зажигалки в пальцах Кости. Глубокая затяжка, выдох в сторону приоткрытого окна, когда оцепеневший Виталя с недоверием смотрел в затылок Кости, инстинктивно поведя левой лопаткой, под которой действительно ощущалась болезненность. Только он полагал, что это последствие того, что с ним особо не церемонились, когда вытаскивали из-под носа охраны его бессознательное тело, а вот такой причины дискомфорта, он не предполагал. И понял все еще прежде чем ему был продемонстрирован экран планшета с доказательствами — точными координатами его местонахождения вплоть до метра, транслируемых со спутника, считывающего сигналы с капсулы, вшитой в его тело. Под лопаткой. — Идея не моя, а этих людей, желающих загнать тебя как животное. Перестраховались с чипированием, чтобы у тебя снова не проявился талант бесследно исчезать, когда ты очень нужен.
— Этих людей… — повторил Виталя, мрачно посмотрев на компанию, вновь поведя плечом и поморщившись от болезненности. — Анохин, да эти твои «люди», — максимально презрительно передразнил он, — едва ли бы додумались до такого креатива. Где инициатор, твой кошачий дружок? Его велосипед по буеракам не проехал?
— Кот занят бардаком, что ты устроил, но тоже передавал тебе привет, — отозвался Костя, спокойно выдохнув дым в приоткрытое окно, и повернув голову в профиль, задумчиво глядя в соседнее пустующее сидение. Спокойный и задумчивый, будто ничего из ряда вон. Будто происходящее совершенно обыденно, и в том, для чего его чипировали и привезли сюда, тоже нет ничего необычного. Будто закономерно. И так иллюзорно это спокойствие.
Наблюдая это, не удержавшись от секундной слабости спровоцированной инстинктом самосохранения, сейчас кувалдой ударившего по выведенной и пока придерживаемой позиции Витали, он с тщательно затертой тенью отчаяния, выдохнул:
— Слушай, Анохин, я тебе отвечаю, что не знаю где Мазур. Я тут вообще не причем и…
— Я предлагаю обмен, Виталь. — Прервал Костя, вновь сделав затяжку и отворачивая голову, урезая ему ощущение нахождения с диким зверем, голодным, но не показывающим. Таким обманчиво спокойным. — Ты сообщаешь мне, где ты с подельниками спрятал моего брата на которого вы вешаете свои шакальи поступки, а я убиваю тебя сейчас, сам, и не так, как хотел бы и как хотят вон те солидарные со мной люди. — Кивок в сторону некстати громогласно рассмеявшихся мужчин. Некстати потому, что у Витали вдоль позвоночника прошелся холодок.
— Я не знаю, где твой прихвостень убивший моего отца, блядь! — рявкнул Виталя, и, прикрыв глаза, задержал дыхание.
Затяжные секунды в тишине, травящейся роком неизбежности. Костя отбросил планшет на консоль, расслабленнее усаживаясь на сидении и задумчиво глядя в лобовое, равнодушно оповестил:
— Ты не беспокойся, все пройдет честно. Отслеживать тебя будут старым дедовским способом, не пользуясь передовыми технологиями. — Стряхивание почти докуренной сигареты за стекло и взгляд светло-карих глаз за распадающимся танцем пепла. — Чип только лишь на случай, чтобы госпожа удача снова не улыбнулась тебе. Сам ведь понимаешь, я и эти люди лимитированы по таймингу и на игры в охотники-добыча времени всего до рассвета. Так что мой тебе совет: если хочешь в ад десантироваться быстро и без мучений — не попадись мне до того, как солнце соберется вставать. — Дымчатый след выдоха никотина Кости тает за окном, снедаемый его взглядом, насыщающимся тенями царящей ночи, — вон там лес. — И, не глядя, переброс на бедро Витали ключей от наручников. — У тебя форы полчаса.
— Ты окончательно крышей поехал? — Стиснув зубы, Виталя прищурено смотрел в затылок молчавшего Кости с ненавистью в смеси с азартом от того, что шанс спастись, хоть и призрачный, но есть, а это всегда значимо для человека, посчитавшего себя обреченным. Виталя тяжело глядя в подголовник впереди себя, двигался так, чтобы ключи с бедра упали рядом с ним на сидение, и, повернувшись и склонившись, он сумел бы взять их пальцами. Горячими от кипящего внутри адреналина, подстегивающего и смазывающего точность движения пальцев, когда он, уперевшись предплечьями в сидение, изогнул правую кисть и вслепую навершием ключа находил скважину в замке наручников. Когда ключ попал в скважину и с едва слышным щелчком тиски металла ослабились на отекших от хвата и уже онемевших кистях, Виталя с усмешкой разминая отекшие кисти, мстительно осведомился, — ты вообще уверен, что Мазур жив?
Костя прикрыл глаза, в которых вспыхнуло именно то, что почти разрубило тонкую пелену рациональности, сдерживающую его от уже полного, уже абсолютно безвозвратного безумия и без того сороковой день травящего стылую кровь.
Повернул голову в профиль и улыбнулся на секунду.
Совсем хищно. И вот там было все — и токсин, против которого антидота нет, и озверелость в жидком золоте глаз и расслабленно приподнятых уголках губ. Кто-то открыл дверь рядом припаркованного автомобиля и перламутровый лунный блик, скользнувший по стеклу распахнутой двери, словно бы запутался в золоте глаз, словно бы пленился им и подсветил то, от чего невольно оторопь берет. Что-то сходное ощущаешь, когда наблюдаешь, как светятся глаза у животных в полумраке.
Последняя затяжка, выдох в салон и спокойно, отрешенно:
— Разумеется. Твои шакалы его не тронут пока меня официально не выпустят из изолятора, убедившись, что к смерти Тисы я не имею никакого отношения. Как только меня выпустят, то Мазура убьют и повесят это на меня. Таков был ваш глупый план, верно?
Тисарев хмыкнул, не ответил, и с отзвуком безумного смеха в шепоте произнес:
— Даже у животных, на которых охотятся, есть когти и клыки.
— Не у всех. — Прикус губы и снова прикрытые глаза.
— И тебе так интересно? — Виталя фыркнул недоверчиво.
Тьма сгустилась в салоне. В крови. И разумах.
— На тебе белый клык. — Костя извлек нож Зелимхана, оставленный в отсеке автомобильной двери и подал его Витале. Замершему с ножом, подавшись вперед и оценивающе глядящему на подголовник впереди себя, ведь там незащищенная шея и она рядом. — А тебе так интересно? — тихий ироничный вопрос Анохина в тишину ночи. — Тебе ни уехать, ни выйти не дадут. — И когда Костя услышал щелчок открываемой задней двери, то прощальным предупреждением в последнем едва слышном наставлении, сказал, — беги.
Виталя, скрипнув зубами, рванул в дверь. Еще быстрее сквозь сгущающуюся тишину ночного храма леса, подгоняемый адреналином в крови и призрачной возможностью уйти от шести охотников, жаждущих его крови больше месяца.
Охотников, застывших в ожидании слова Кости, расслабленно оперевшегося о капот внедорожника и задумчиво глядящего в искры звезд в чернильном летнем небе.
— Константин Юрьевич?.. — позвал один из мужчин, поднимая взгляд от экрана своего телефона, когда истекли заявленные Костей тридцать минут.
— Нож. — Потребовал он, снимая часы и аккуратно положив на бронь капота, задержав на секунду пальцы на ремешке часов, остановившихся полностью, хотя до того оригинальный швейцарский механизм работал бесперебойно и почти без ручного подзавода три с лишним года. Костя, едва заметно усмехнувшись, глядя на циферблат замерших часов, засучил рукава тонкого черного джемпера и оценивающе оглядел поданный ему массивный охотничий нож. — Соблюдать осторожность, он вооружен. Близко не подходить, на поражение не стрелять. Сразу. — Второй его приказ под щелчки затворов, будто ставших глуше. — Я сам. И не сразу.
