И смотрела на серьезное лицо парня, оказавшееся так близко ко мне, что я ловила на щеке волны его дыхания. И радовалась, что чуть прищуренные глаза цвета расплавленного шоколада смотрят не на меня. О резкий упрямый подбородок можно было порезаться, но губы казались нежными и очень мягкими. Тимофей что-то беззвучно шептал, заклиная рану, затем прикусил нижнюю губу, и я невольно отзеркалила это движение. Парень стрельнул в меня взглядом, чуть приподнял черную бровь и лукаво улыбнулся. Я почувствовала, как разгораются уши, благо прикрытые волосами, и отвернулась.
Уставилась на нейтрального, не смущающего меня кота.
– Мрык? – уточнил он снисходительно.
– Угу, – уныло согласилась я.
– Готово! – довольно заявил Тимофей и накрыл моё плечо ладонью. Я резко вздохнула и обернулась, едва не нос к носу столкнувшись с ним. И замерла, зачем-то зажмурившись. От ладони растекалось тепло, перерастая в жар в груди. Ноздри щекотал запах солнечного моря, его запах. Тим едва слышно сглотнул, я втянула воздух сквозь зубы, дразня его запахом язык.
Тревожный рев кота заставил нас подпрыгнуть и столкнуться лбами. Но обругать вредное животное я не успела. Прямо перед лапами вздыбившего шерсть кота в крыше зияла рваная дыра, по краям радужно мерцающая и беспросветно черная в глубине.
Пока дыра была маленькой, не больше кота, но тут под нашим взглядом мигнул кусок соседней черепичины, и – прореха стала немного больше.
Глава 3
Помрачневший Жнец придержал меня рукой и деловито пробрался к дыре ближе.
– Держись сзади, – посоветовал он то ли мне, то ли коту, и я, вздохнув, – и почему я чувствую себя … обманутой? – отползла на попе немного вверх по скату.
Кот в два прыжка оказался рядом, но, не успела я подивиться такому благоразумию, как он полез по мне вверх. Скрипнув зубами, я поймала нахала прежде, чем он добрался когтями до едва залеченного плеча. Поймала за все четыре лапы и повесила на шею как шарфик. Затем привстала на коленках и вытянула шею сусликом, чтобы посмотреть, что делает с дырой Жнец.
А дыра, между прочим, походила на лужу хаоса, хотя и отличалась от тех, что показывал нам страж. В натуральном виде мне они тоже не встречались, я даже не слышала, чтобы прорывы случались в Пелагусе. Видимо, наш гарнизон стражей успешно справлялся со всеми. А вот в столице, я слышала, прорывы стали настоящий напастью, умудрившись однажды сожрать целый квартал на окраине. «Рано или поздно Хаос пожрет всю нашу реальность», – шептали сплетники.
Я вспомнила усвоенный урок: завидев признаки прорыва, нам нужно сверкая пятками бежать за стражами.
И ни в коем случае не выплетать сосредоточенно руками в воздухе над прорывом, что-то нашептывая бледными губами, как Тимофей прямо сейчас.
Но, кажется, он знал, что делает.
Я завороженно наблюдала, как перед лицом парня начал мерцать воздух, как в нём проявлялись всё чётче контуры печати. Она постепенно налилась чернотой с синеватым отливом, затем, став совсем четкой, вспыхнула синим пламенем и полетела в лужу хаоса. Вернее, на неё – как крышка. Лужа пыхнула тьмой, заискрила, затрещала – голубые искры долетали даже до меня. Кот-шарфик высматривал их взглядом, подергивал плененными лапками, словно собирался ловить, но я держала крепко. Вскоре всё было кончено, и, сняв с шеи шарф, тьфу, кота, я поползла вперёд.
– Ты залатал лужу хаоса? – выдохнула я потрясенно.
Всё ещё мерцающая печать на крыше в самом деле выглядела, как аккуратная заплатка. Заплатка на реальности, пришпиленная к ней восемью знаками-крабиками по краю окружности. Символы на угасающей печати показались мне слегка пугающими. И знакомыми, будто я эту печать уже встречала… вот только где?
Зарисовать бы да в библиотеке посмотреть, но заплатка в последний раз мигнула всеми знаками, оставив на месте себя черепицу.
– Да, – Жнец задумчиво потыкал ногой черепичину, отколотую ещё нами при “прикрышении”.
И никакого «шрама на реальности». Видно лужа была маленькая и не успела глубоко изуродовать мир.
– Ничего себе, – выдохнула я. – Так ты не только Жнец, но и швец?
– А то! Я ещё и вышивать умею. Крестиком.
Я пошатнулась, будто меня оглушили.
– Э-э… Крестиком? – повторила я, впившись взглядом в лицо парня: – Как... кот?
– Кот? – Тим удивленно повел бровью, покосившись на мой лохматый шарфик.
– Матроскин… – я сжала ладони в кулаки и спрятала их за спиной. – Сказка такая. В ней кот... вышивал.
Под конец у меня помертвели губы, и последнее слово я произнесла еле слышно. Тим с легким недоумением улыбался, похоже, утверждаясь в мысли, что я совсем куку.
Но это же знаменитая фраза! Из мультика! – кричала в мыслях я. – Но мультики показывали только в том мире, в котором ты меня убил… В мире который сон. Сон ведь?
Я невольно подалась назад и, потеряв равновесие, чуть не сверзилась с крыши.
– Осторожно, – Тим поймал моё запястье. Его ладонь была тёплой, приятной на ощупь. Вовсе не костлявой, какой должна была быть у Мрачного Жнеца. И улыбка эта с ямочками на щеках невероятно ему шла… И в глазах – никаких синих огней.
В голове зашумело.
– Что за сказка? – он склонил голову набок, как любопытный кот. – Расскажешь? А я тебе свою вышивку покажу, у меня целых три картины есть!
Я округлила глаза.
– Да тётя… – кажется, он немного смутился. – Для отработки тонкой моторики меня, так сказать, приобщили к прекрасному. В детстве. Я конечно сопротивлялся сначала... зато, когда начало получаться, тетя еле меня остановила.
– Ты вышивал все, что видел? – хихикнула я, прогоняя оторопь.
Ну и чушь же мне в голову лезет. Тим просто умеет вышивать.
– Скорее всё, до чего мог дотянуться, – рассмеялся парень. – Когда я расшил любимое вечернее платье тёти черепами и костями, она отобрала у меня швейные принадлежности и заперла их в зачарованном сейфе. Сейф я взломал через месяц, но к тому времени успел увлечься магическими печатями, так что шитьё забросил.
– И давно это было?
Если честно, тут было чему позавидовать. В моей чудесной сельхозакадемии “базовые основы магических влияний” шли факультативом, и я уже умела куда больше препода. Например, зажечь на ладони огонь. Размером с бабочку, правда. О печатях же я знала только обрывочные факты, вытащенные из разных, в основном художественных, книжек, а уж заштопать лужу хаоса – мне мечтать и мечтать!
Тимофей не-Фей задумчиво почесал затылок, припоминая:
– Да-а… пожалуй, уже года три как. Хм, как быстро они пролетели.
– Да-а, – повторила я. Подумала при этом о своих трёх годах после “того случая с люком”. – Действительно – пролетели.
