— Наверное, она хорошенькая?
— Знаешь, дорогая, — ответила Эдела, — я лично считаю, что унее глупое лицо.
— Ну, ты не мужчина, мамочка.
— Разумеется, — продолжала миссис Марчмонт, — бедная девочкапопала в бомбежку, получила шок при взрыве, долго и тяжело болела и всякоетакое. Но если хочешь знать мое мнение, до конца она так и не оправилась. Она —комок нервов. Ты понимаешь, о чем я говорю. Иногда она выглядит совсемполоумной. Не думаю, чтобы она могла быть подходящей собеседницей для ГордонаКлоуда.
Лин улыбнулась. Она не была уверена, что Гордон Клоуд выбралв жены женщину много моложе себя для того, чтобы вести с ней интеллектуальныебеседы.
— А кроме того, дорогая, — миссис Марчмонт понизила голос, —мне неприятно говорить об этом, но она безусловно не леди!
— Что за выражение, мамочка! Какое это имеет значение в нашевремя?
— В деревне это еще имеет значение, дорогая, — невозмутимоответила Эдела. — Я только хочу этим сказать, что она не из нашего круга.
— Бедняжка!
— Лин, я не понимаю, что ты хочешь сказать. Мы все оченьстарались проявить к ней внимание и приняли ее как родную ради Гордона.
— Так, значит, она в Фэрроубэнке? — снова с любопытствомспросила Лин.
— Да, разумеется. Куда же ей еще было ехать после больницы?Доктора сказали, что ей надо оставить Лондон. Она в Фэрроубэнке вместе со своимбратом.
— А он что собой представляет?
— Ужасный молодой человек! — Миссис Марчмонт сделала паузу изатем решительно добавила:
— Грубиян!
Лин почувствовала вспышку симпатии. Она подумала: «На егоместе я наверняка тоже была бы грубиянкой!»
— Как его зовут?
— Хантер. Дэвид Хантер. Кажется, он ирландец. Они непринадлежат к тем, о ком слышишь в нашем круге. Она была вдовой какого-тоАндерхея. Как ни хочешь быть снисходительной, все же невольно задаешь себевопрос: какая это вдова будет во время войны путешествовать из Южной Америки?Невольно напрашивается мысль, что ода просто высматривала богатого мужа.
— В таком случае, она недаром потратила время, — заметилаЛин.
Миссис Марчмонт вздохнула.
— Это кажется просто невероятным. Гордон всегда был такимпроницательным. Ведь и прежде находились женщины, которые пытались… Скажем, этаего предпоследняя секретарша. Такая крикливая и вульгарная. Она очень хорошоработала, насколько я знаю, но ему пришлось избавиться от нее.
Лин сказала неопределенно:
— Наверное, у каждого бывает свое Ватерлоо.
— Шестьдесят два, — сказала миссис Марчмонт. — Очень опасныйвозраст. И война тоже, вероятно, действует на психику. Не могу тебе передать,как мы были потрясены, когда получили это письмо из Нью-Йорка.
— Что говорилось в письме?
— Он написал Фрэнсис… даже не понимаю, почему ей. Бытьможет, он полагал, что благодаря своему воспитанию она отнесется к новости сбольшим сочувствием. Он писал, что, наверное, мы будем очень удивлены, когдаузнаем, что он женился. Это произошло несколько неожиданно, но он уверен, чтовсе мы скоро полюбим Розалин. Театральное имя, не правда ли, дорогая? Какое-тоне настоящее. У нее была очень трудная жизнь, писал он, ей много пришлосьиспытать, несмотря на молодость.
— Совершенно обычная комбинация, — пробормотала Лин.
— Да, согласна с тобой. Столько раз мы слышали о такихслучаях. Но уж от Гордона можно было ожидать, что он, с его опытом… Но вот такполучилось. У нее необыкновенные глаза, совершенно синие и, как говорится, споволокой.
— Привлекательна?
— О да, она безусловно очень хорошенькая. Хотя, конечно, ялично предпочитаю иной тип красоты.
— Это ты обо всех говоришь, — усмехнулась Лин.
— Нет, дорогая. Конечно, мужчины… но что говорить омужчинах! Даже самые уравновешенные из них совершают невероятно глупыепоступки! Дальше в письме Гордона говорилось, что мы вовсе не должны думать,будто его брак приведет к какому-либо ослаблению родственных уз. Он по-прежнемучувствует себя обязанным всем нам помогать.
— Но он не составил завещания после женитьбы?
Миссис Марчмонт покачала головой.
— Свое последнее завещание он составил в 1940 году. Я незнаю подробностей, но он дал мне тогда понять, что позаботился обо всех наслучай, если с ним что-нибудь произойдет. Это завещание, конечно, потеряло силупосле его женитьбы. Думаю, что он собирался составить новое, когда приедетдомой, но не успел. Он погиб буквально на следующий день после возвращения вАнглию.
— И таким образом она, Розалин, получила все?
— Да. Старое завещание потеряло силу после женитьбы.
Лин ничего не сказала. Она была не более меркантильна, чембольшинство людей, но все же только вопреки человеческой натуре она могла бы остатьсяравнодушной к новому положению вещей. Она была уверена, что и сам Гордон Клоудрешил бы этот вопрос совсем иначе. Может быть, он оставил бы молодой женеосновную часть своего состояния, но, безусловно, как-то обеспечил бы иродственников, которых сам приучил к своей поддержке. Множество раз он убеждалих не откладывать деньги, не заботиться о будущем. Она слышала, как он говорилдяде Джереми: «Ты будешь богатым человеком после моей смерти». А ее матери ончасто повторял: «Не беспокойся, Эдела. Я позабочусь о Лин, ты это знаешь. И яне допущу, чтобы ты переехала из Белой виллы — это твой дом. Посылай мне всесчета за ремонт и содержание».
А Роули он посоветовал заняться сельским хозяйством. Оннастоял, чтобы сын Джереми, Энтони, пошел в гвардию, и всегда посылал емусолидную сумму.
Лайонела Клоуда он убедил избрать для занятий определеннуюотрасль медицинских исследований, которая пока не приносила дохода, и сократитьврачебную практику…
Размышления Лин были прерваны драматическим жестом миссис Марчмонт:с дрожащими губами она протягивала Лин пачку неоплаченных счетов.
— Посмотри, Лин, — причитала она. — Что мне делать? Что жемне делать, Лин? Сегодня утром управляющий банком написал мне, что я превысиласвой кредит. Не понимаю, как это могло случиться. Я была так осторожна. Видимо,мои бумаги не приносят такого дохода, как обычно. Он говорит, увеличилисьналоги. И все эти желтые бумажки, страховка от военных разрушений — за них,хочешь не хочешь, приходится платить.
