— Разберись с первым и поймешь, что делать со вторым. У тебя есть сила. Твоя воля может победить, если только ты ей позволишь.
— Не возьму в толк, каким образом.
— Но бьюсь об заклад, не потому, что недостаточно думаешь. Помнишь океан, на который мы только что смотрели? Если бы ты зачерпнул воды из него и задумался над нею, разве это значило бы, что весь остальной океан больше не существует? Иногда мы не видим потому, что смотрим слишком пристально.
— Как всегда, твои слова будят во мне какие-то струны, и все же я не могу услышать всю мелодию.
— Услышишь. Выполняй свои обязанности как можно лучше, и откроется дорога из твоей земли в мою. Поверь мне.
— Я верю. — Он рассмеялся. — Не знаю, почему, но верю.
Она тоже рассмеялась:
— Разве это так плохо?
— Нет. Вовсе не плохо. Они опять умолкли.
Пастбища пошли под более резкий уклон. Он увидел, что они спускаются в лощину, окруженную холмами.
Посреди травяной роскоши располагался небольшой поселок. Он состоял из примерно дюжины круглых тростниковых хижин и примерно вдвое меньшего числа домов, рядом с которыми располагались загоны для скота. Никаких оборонительных укреплений видно не было, так же как рвов с водой и тому подобного. Видны были орки, а также лошади и вьючный скот.
Он не припоминал, чтобы когда-нибудь раньше видел это селение, и тем не менее вид казался смутно знакомым.
По пути он спросил:
— А здесь когда-нибудь была внешняя стена? Вопрос, казалось, ее почти рассмешил.
— Нет. В ней никогда не было нужды. А почему ты спрашиваешь?
— Просто мне показалось… Не знаю. А как называется поселок? У него есть имя?
— Да. Его называют Галлетон.
— Ты уверена? А иначе поселок никогда не назывался?
— Конечно уверена! А как еще его могли называть?
— Не помню.
Разговор про названия на мгновение направил его мысли по другому руслу.
— Кое-что я твердо намерен на этот раз узнать, — решительно произнес он.
— И что же это?
— Твое имя. Ты мое знаешь. Но я так и не узнал, как зовут тебя.
— Как же мы такое допустили? — Она улыбнулась. — Я Цирзарр.
Он несколько раз вполголоса повторил имя, потом объявил:
— Мне нравится. В нем есть сила, и имя соответствует твоему характеру.
— Так же, как и твое, Страйк. Я рада, что ты одобрил.
Ему показалось, будто он одержал некую победу, и, несмотря на кажущуюся ее незначительность, он некоторое время внутренне ею упивался. Но стоило ему опять посмотреть на лощину и расположенный в ней поселок, как в нем опять пробудилось то же странное смутное воспоминание. Но вспомнить более ясно не удавалось.
Теперь они уже приближались к поселку. Чувство, которое он не мог назвать, усиливалось. Вскоре они войти в скромное поселение. На них никто не обратил внимания, за исключением пары орков, которые поприветствовали его спутницу.
Цирзарр, поправился он.
Не останавливаясь, они шагали мимо хижин, домов и загонов, пока не прошли почти весь поселок. Потом, уже у самого южного конца селения, Цирзарр остановилась и указала на что-то пальцем. Проследив взглядом, он увидел, что она указывает на водоем, почти идеально круглый и наполненный сверкающей водой. Она двинулась в том направлении. Он последовал за ней.
Они сидели бок о бок на краю водоема. Она провела рукой по воде, наслаждаясь ее чувственной лаской. Он все думал о том, что никак не хотело уступить его попыткам припомнить.
— Водоем… — сказал он.
— Как чудесно. Поэтому здесь и основали поселок.
— В нем тоже есть что-то знакомое. Во всем этом есть что-то знакомое.
— И оно стало бы еще более знакомым, если бы ты пришел и обосновался здесь. Если бы ты пришел ко мне.
Этот момент должен был стать моментом восторга. Но он был отравлен. Впервые в ее обществе он испытывал тревогу. Все, что он видел раньше, все, что видел сейчас, словно собралось вместе и стучало ему в мозг. Океан и полуостров. Лощина с окружающими ее холмами. Этот водоем. Крутой меловой спуск… его должны были украшать фигуры.
Осознание налетело на него, как буря.
Вскочив на ноги, он воскликнул:
— Я знаю это место!
Он мгновенно проснулся и сел.
Прошло несколько секунд, прежде чем он переключился на окружающее. Медленно дошло, что он находится в лачуге, в Рафетвью, один, и ждет следующей атаки вражеской армии.
Потребовалось несколько раз глубоко вдохнуть, чтобы стряхнуть видение и вернуться к реальности.
Что не удалось стряхнуть, так это чувство, будто он знает место, в котором секунду назад побывал. Если «побывал» подходящее слово…
Солнце утомленно поднималось над горизонтом, но не было птиц, чтобы поприветствовать восход песней.
В бледном холодном свете восточные холмы отбрасывали длинные тени, однако ничто не могло скрыть колоссальный лагерь армии Хоброу. Из палаток доносились звуки целенаправленной деятельности. Хирурги все еще занимались ранеными, но Уни уже готовились к новой атаке.
Их подгоняли хранители в черных одеждах. Последние сновали повсюду, строили кавалерию и пехоту. Неважно, что многие с пропитанными кровью повязками, а у половины со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было.
Сам Хоброу утратил аппетит. Он стоял на заросшем жидким подлеском склоне, вне досягаемости для лучников из проклятого населенного язычниками Рафетвью. Хотя ветерок доносил вкусные запахи с полевой кухни, единственный голод, который он испытывал, был голод по исполнению дела Господа.
Рядом с ним Мерси упала на колени и пылко прошептала:
— Аминь!
Хоброу дочитал молитву до конца и положил руку на плечо дочери:
— Видишь, дорогая? Видишь, как хрупка их оборона? Как мало обороняющихся? Сегодня Господь предаст их в наши руки. Они будут падать под нашими мечами, как пшеница под серпом.
Несколько секунд они стояли бок о бок, не обращая внимание на шум от многих тысяч солдат. Отсюда поселение Поли казалось игрушечным. Дома представлялись коробочками с нитями дыма от каминов. Угольные нити рисовали в лазурном небе странные узоры.
— Они должны знать, что их часы сочтены, папа, — сказала Мерси. — Разве они в состоянии противостоять нам?
