Однако старшеклассники тоже входили. Одни – потому что занимались в кружках, не имеющих отношения к научному обществу, другие – чтобы узнать, почему отменили занятия. Последним давал разъяснения какой-то очень нервный Альфред Павлович, тоже стоявший возле двери. Некоторых старшеклассников он просил остаться.
– Инсаров! – услышала Зоя голос Тигровского. – Ты ведь староста секции бионики. Будь другом, задержись на часок. Тут чёрт знает что творится!
Эта фраза удивила и слегка встревожила Зою. Она сдала плащ в гардероб и пошла на второй этаж.
Там было полно народу. Одни слонялись, как видно, безо всякого дела, другие то входили, то выходили в распахнутые двери лабораторий. У некоторых мальчишек и девчонок в руках были какие-то приборы, папки, свёрнутые в трубку чертежи… Среди толпы прохаживались педагоги дворца с настороженными и сердитыми лицами, да и у многих ребят лица были растерянные, а то и злые.
– Ну, пошли домой, тут ничего толкового не добьёшься! – услышала Зоя чей-то голос и с возмущением обернулась.
Эта фраза сильно задела её. Почему это «здесь ничего толкового не добьёшься»? Она, Ладошина, для них старалась, она для них всё это устраивала, и вот теперь какие-то типы ещё изволят выражать недовольство!
Скоро она увидела стол, поставленный боком к стене коридора. Над ним была приклеена надпись:
Здесь производится запись в общество «Разведчик».
За столом сидели два старшеклассника: один – ярко-рыжий, другой – шатен. Вдоль стены к ним тянулись две очереди. В конце их стояли сёстры Мухины, а самыми первыми были Столбов с банкой в руке и девчонка в жёлтых брюках и лиловом жакете.
– В какую секцию? – спросил рыжий парень Столбова.
– Мне… чтобы с вредителями бороться. С огородными.
– Что это у тебя в банке?
– Гусеницы. Толчёные.
– В секцию энтомологии запишем, – сказал парень и склонился над тетрадью.
– А когда заниматься приходить? – спросил Столбов.
– А это покрыто мраком неизвестности. Следующий!
В это время другой старшеклассник сердито допрашивал девчонку в брюках:
– Ну ты говори толком, в какую секцию хочешь записаться?
Та пожимала плечами:
– Ну конечно, в ту, которая поинтересней.
– Ну, а что тебя больше интересует? Электроника? Ботаника? История?
– Ну… ну, меня вообще наука интересует. Старшеклассник приподнялся:
– Ты что, совсем дурочка, да?
Тут рыжий парень обернулся к нему:
– Ну чего ты волынишься с ней! Ведь сказал тебе Яков Дмитриевич – записывай всех подряд, вот и записывай! Это же мероприятие для галочки проводится.
У Зои запершило в горле, даже глазам стало горячо. Ей вспомнился скандал, который устроил Павлов из-за Нюськи, вспомнилось, как её упрекали тогда, что она «проводит мероприятия для галочки», и вот теперь она снова услышала это противное выражение.
Закусив от досады нижнюю губу, Зоя двинулась дальше. Навстречу ей шёл Яков Дмитриевич с очень красным лицом, рядом с ним – Надежда Сергеевна.
– Безобразная затея, родненький мой!.. – говорила замдиректора. – Бюрократическое мероприятие! И как только в гороно додумались до такого!
– Совершенно с вами согласен, – пыхтел Яков Дмитриевич. – Целиком и полностью сог… – Увидев Зою, он не договорил. Он вдруг поднёс обе руки к ушам и что-то быстро затолкал в них двумя большими пальцами.
– Здравствуйте, Яков Дмитриевич! – сказала Зоя и прошла мимо.
Она, конечно, не поняла, что сделал Яков Дмитриевич, зато Надежда Сергеевна догадалась. Прижав руки к сердцу, она в страшном изумлении уставилась снизу вверх на директора:
– Яков Дмитриевич!.. Родненький! Что это? «Слип камли»?
Яков Дмитриевич ничего не слышал, он смотрел вслед Ладошиной. Лишь когда она отошла далеко, он вынул из ушей розовые комочки.
– Яков Дмитриевич… – слабым голосом повторила Надежда Сергеевна, – это… это ведь «Слип камли»!
Директор помолчал, подумал.
– Да, Надежда Сергеевна, «Слип камли». И… когда кончится эта заваруха, я вам всё объясню.
И вот Зоя увидела Гену Данилова, а с ним всех членов «инициативной группы» да ещё Лёшку Павлова. Они стояли тесной кучкой у стены. Веня держал подзорную трубу, у Валерки в одной руке был портативный кассетный магнитофон, а на указательном пальце другой руки торчала какая-то нашлёпка, от которой к магнитофону тянулся провод. Круглая Отличница держала свёрнутую в трубку тетрадь – это была её работа о пустельге. На глазах у Зои к Гене подошёл небольшого роста парнишка, держа перед грудью здоровенный ящик с наклонной передней стенкой. На этой стенке были укреплены цветные изображения различных дорожных знаков, под каждым знаком была карточка с какими-то надписями, а рядом с каждой карточкой торчало несколько кнопок.
– Данилов, – сказал мальчишка, – куда мне её поставить? Где будет выставка?
– Что это у тебя? – спросил в свою очередь Гена.
– Машина. Экзаменующая. Проверяет знание дорожных знаков. А если ей другую программу задать, может по другим предметам экзаменовать. Где будет выставка? Куда её поставить? Я с ней хожу, хожу, и никто ничего не говорит.
– Выставка отменяется, – мрачно сказал Гена. – Умники руководители не предусмотрели, как её организовать.
– Ну так что же, мне с ней так и таскаться?
– Видишь, другие тоже таскаются. – И Гена указал на Лялю, Веню и Валерку.
Конструктор ушёл обиженный. Тут Павлов увидел Зою и усмехнулся:
– Ну, Ладошина, твой директор даёт!
– Какой это «мой директор»? – спросила она, а сама как-то поджалась.
– Ну директор Дворца пионеров.
– Не понимаю. Ты говори ясней: в чём дело?
Павлов постукал себя кулаком по лбу:
– Ведь это нужно быть идиотом круглым, чтобы устроить такую фигню.
– Какую фигню?
– Да ты пойми, – сказал Валерка, – он же ни одного дня не дал для подготовки!
Зоя промолчала. Ей было ясно, что это не Яков Дмитриевич, а она не дала времени на подготовку, приказав ему всё устроить «завтра».
