вывезти, собирали только тела и части тел. В эту экспедицию я отправился со своим младшим сыном Саймоном, которому тогда было восемь лет. Перед нами шли пятеро macheteros и прорубались через джунгли. У нас было хорошее снаряжение, и все же мой сын, с которым у меня тогда установилась тесная связь, заболел, однако мы еще пять дней продолжали идти дальше. Из них два дня его нес на спине один из мачетерос. Именно Саймон нашел первые фрагменты самолета – панель управления из кабины пилота, она хранится у меня и по сей день.
Позже мой ассистент Херб Голдер вместе с несколькими лесорубами спустился на канате с вертолета. Они срубили несколько деревьев, чтобы вертолет мог совершить посадку. Это место стало нашим лагерем на время съемок. Мой друг Херб Голдер был моим ассистентом в нескольких картинах. В фильме «Непобедимый» он очень правдоподобно сыграл раввина. Я перепробовал несколько десятков актеров, но единственным, кто убедительно и умно сумел сыграть эту сцену, оказался Херб. Позже мы вместе написали сценарий к одной истории, которую он расследовал годами, – «Мой сын, мой сын, что ты наделал» (2009). Херб – профессор древнегреческого и латыни в Бостонском университете, и у меня нет больше никого, с кем бы я мог в таких деталях поспорить об античности. Херб – не кабинетный ученый. Внешне он выглядит как ствол дерева, у него черный пояс по многим боевым искусствам. Когда он говорит, то болтающиеся по площадке статисты вдруг начинают прислушиваться. Я снял этот фильм в 2008 году с Майклом Шенноном, самым одаренным актером своего поколения. Сегодня он звезда. До фильма «Мой сын, мой сын…» у него были только маленькие роли, а я доверил ему главную. В производстве принял участие Дэвид Линч, но на самом деле с нами работал его продюсер Эрик Бассет. Линч в то время уже почти не интересовался фильмом и полностью ушел в свои трансцендентальные медитации.
20. Танец на канате
Многое в моей жизни кажется мне словно бы танцем на высоко натянутом канате, при этом я не замечаю, что справа и слева от меня зияет пропасть. Я не случайно дружен с Филиппом Пети, который прославился в 1974 году, когда натянул стальной канат между двумя башнями-близнецами Всемирного торгового центра незадолго до его открытия и потом танцевал на этом канате на головокружительной высоте. Он искал меня еще в 1969 году и нашел, когда в Нью-Йорке на кинофестивале показывали фильм «Признаки жизни». К тому моменту он уже давно планировал свою акцию на башнях-близнецах. Незадолго до нашей встречи он успел тайно провернуть дерзкий трюк над самым глубоким ущельем Европы, в Савойе. Ночью он натянул канат над пропастью, а с рассветом вышел на него, и лишь по случайности его заметил крестьянин, перегонявший коров на пастбище по мосту. Крестьянин бросил своих коров, бегом вернулся в деревню и разбудил полицейского. Пока они вдвоем добирались до места, там уже ничего и никого не осталось. Филипп исчез. Его помощники быстро убрали канат, и лишь глубоко забитые в землю железные колья напоминали, где он был закреплен. Вообще, история с башнями-близнецами растянулась на годы. За несколько лет до этого он с поддельными документами затесался в бригаду сварщиков, а потом для виду даже основал строительную фирму, которая открыла офис в одном из еще не достроенных небоскребов. Там он создал склад и постепенно заполнял его всяким оборудованием, включая стальной канат. Наконец, с одной из плоских крыш он пустил стрелу на крышу другой башни-близнеца, а к стреле была прикреплена тонкая леска. Помощники поймали леску и закрепили на ней тонкую стальную проволоку, с помощью которой затем был растянут тонкий кабель покрепче. И вот уже на нем и перетащили на другую башню стальной канат, весивший многие тонны, а там Филипп тайно приварил за опалубкой тяжелый крюк, чтобы закрепить канат.
В шесть утра он вышел на канат. Ему никто не мешал, никто его не видел, пока один таксист далеко внизу не обратил на него внимание. Образовалась пробка, которая стала расти к северу квартал за кварталом. Полицейские штурмовали обе крыши, но снять Филиппа с каната не могли. В конце концов он прилег на этот стальной канат, чтобы передохнуть, потому что полицейский вертолет поднял вокруг него настоящий вихрь – и вот это уже было очень опасно.
Уже позже, глубокой ночью в Париже, Филипп поднял крышку канализационного люка и ввел меня в свое царство бесконечных подземных туннелей и камер. В одной особенно большой камере были аккуратно сложены тысячи человеческих костей, в другой – черепа из давних времен чумы. А однажды ночью мы отправились в путь с канатом длиной в шестьдесят метров и крюком: Филипп хотел обследовать со мной крышу готической церкви Сент-Эсташ в квартале Ле-Аль. Но нас неожиданно догнал знакомый певец и актер, он был пьян и шел домой, и мы решили никуда не ходить. Когда я в 1993 году открывал «Виеннале», Филипп по моему приглашению танцевал на канате, натянутом между зенитной башней люфтваффе и башней кинотеатра «Аполлон».
Работая над фильмами, я не видел пропастей рядом с моим путем, но все же притягивал к себе несчастья, словно надо мной тяготело проклятие. Когда уже все было готово для съемок моего первого игрового фильма «Признаки жизни» – заключены договоры, доставлены на место костюмы, – вдруг начался военный переворот. Железнодорожное сообщение оказалось прервано, прекратились вылеты, никто толком не знал, что происходит. Я ни до кого не мог дозвониться и поэтому поехал на машине из Мюнхена в Афины, почти не останавливаясь. Граница была еще открыта. Министерство, выдававшее разрешения на съемки, было закрыто, в его коридорах спали солдаты. Через нашего греческого директора картины я узнал, что все разрешения аннулированы, и к тому же было понятно, что военные заинтересованы в чем угодно, только не в производстве заграничных фильмов. Прождав несколько дней, я рискнул начать съемки. Но мне категорически запретили огораживать гавань острова Кос и обстреливать променад фейерверками. И тем не менее я все это сделал. Солдаты были повсюду, но меня не арестовали.
Но трудности только начинались. Петер Брогле, игравший в фильме главную роль, прежде чем стать актером, был канатоходцем в цирке. Он предложил устроить в крепости танец на канате, и хотя это не было предусмотрено в сценарии, я счел идею интересной, потому что это показало бы шаткое равновесие главного героя. Канатоходец всегда крепит свой канат самостоятельно. И вот во время съемок этой сцены из стены на
