– настоящие земные ангелы-хранители молодой Царской четы! С Божьей помощью и вашей поддержкой правление их будет таким же светлым и спокойным, как Сашино.
– Пообещай мне, Пиц, когда меня не станет, ты возьмешь на себя заботу о Государе и будешь оберегать его от либеральной заразы!
– Право, ты мог бы мне и не говорить! – обиделся Пиц. Сергей все же иногда вел себя с ним, как с маленьким. – Это само собой разумеется! Но живи долго, Христа ради! Рано тебе еще о смерти думать!
– Я положительно ощущаю себя дряхлым стариком! Особенно, нравственно. А как ты? Переживаешь по поводу Англии?
– Что же тут поделаешь? Я не мог не проститься с Сашей… Все остальное – не так важно!
– Ничего, поедем в следующем году! Все сложится, ежели будет на то Его воля! А как мама Лёля?
– Не знаю. Мы не виделись с тех пор.
– Она не ищет встречи? Не пишет?
– Нет. Полагаю, она меня возненавидела.
– Так, пожалуй, даже лучше…
В глубине души Пица теплилась надежда, что Ольга напишет ему хотя бы слова соболезнования по поводу смерти брата. Тогда в знак благодарности он мог бы ей ответить… Но от Лёли не было ни строчки.
В день рождения вдовствующей Императрицы, в честь которого на короткий срок снимался траур по погребенному неделю назад Монарху, состоялась долгожданная свадьба Ники и Аликс. Выстраданная радость. Счастье сквозь слезы.
Перед выходом Сергей благословил образом Ангела ослепительную невесту, облаченную в серебристое парчовое платье с длинным шлейфом и золотистую мантию, отделанную горностаем. В этот день, в память о свекре, она надела драгоценности, преподнесенные ей Александром III. Николай II в гусарской форме ждал свою суженую в Большом храме Зимнего дворца. Молодая Царская чета была очаровательна. Но все же никто не мог полностью отвлечься от всепоглощающей скорби, даже ради важного и счастливого события.
Павел понимал, что должен был чувствовать Ники. На его венчании тоже не было родителей. У племянника хотя бы мать была рядом. Пиц сомневался, что нужно было так торопиться со свадьбой, но с Сергеем он об этом даже не заикался. Старший брат и Элла блюли интересы Аликс, которой пребывать в России в неопределенном статусе было бы невозможно. Да и Ники желал поскорее связать себя узами брака, чтобы никакие преграды больше не могли разлучить их. Жизнь такова – счастье и беда бродят рука об руку. И в тот день горе и радость накрепко сплелись в один клубок.
XI
Еще одна одинокая зима. Бесконечное, тошнотворное ненастье. Мерзко и скучно. Мысли Павла постоянно возвращались к маме Лёле, но он старательно избегал балов и приемов, где мог с ней столкнуться. Пиц знал, стоит ему увидеть глаза Ольги цвета крыла бабочки-Антиопы, и он совсем раскиснет. Он даже не спрашивал о госпоже Пистолькорс у Владимира и Михен, поскольку не понимал, чего боится больше – узнать, что она, возможно, еще думает о нем, или что она уже нашла ему замену. Последнее было более реалистично. Такая очаровательная дама, виртуозная в обольщении, вряд ли долго оставалась без внимания. Но лучше было не знать об этом.
Иногда Павла отвлекал Сергей, который бурно волновался о том, сможет ли Ники продолжить дело своего отца и сохранить его стиль правления. Старший брат решил, что ему придется взвалить на себя бремя опеки и поддержки венценосного племянника. Больше он этого доверить никому не мог. В январе генерал-губернатор московский напросился в Санкт-Петербург, чтобы предложить Ники свои мысли для ответа земским депутатам, которые начали заикаться о конституции и парламентской монархии, не успела крышка накрыть гроб Александра III.
– Его встреча с представителями земств и дворянства прошла великолепно! Ники сказал им все, как обсуждали, – что ради блага народного он будет охранять начала самодержавия, так же твердо и неуклонно, как охранял это его покойный Родитель. Я ликую! – радостно делился Сергей с Павлом в столовой Ново-Павловского дворца.
– Мари, сядь прямо и убери локти со стола! – Павел был строг к детям, когда дело касалось их воспитания или манер.
Малышам позволялось присутствовать на обедах со взрослыми, но нельзя было разговаривать, если к ним не обращались, и необходимо было вести себя безукоризненно. Тем не менее, некоторые темы при детях Павел предпочитал не обсуждать.
– Как Элла? Чем она занята? – живо поинтересовался он у брата.
Сергей понял маневр Пица. Несмотря на самозабвенную нежность и любовь к племянникам, Великий Князь разделял мнение, что воспитание не может быть полноценным без строгости и четко очерченных границ. В конце концов, братьев самих так воспитывали.
– Она поглощена недавно открывшемся обществом Красного Креста в честь Иверской иконы Божьей Матери, и, конечно, уже продумывает устройство очередного благотворительного базара. Неугомонная женщина! К слову, Зинаида Николаевна собирается делать для базара какие-то столы, а Морозова – аквариум с беспроигрышной лотереей. Все в приятной ажитации.
Когда уставшим от скучных взрослых разговоров детям позволили удалиться в свои комнаты, Павел вернулся к теме встречи Государя с депутатами земств.
– Теперь жди, ополчатся на него за эту речь все прогрессивные круги…
– Уже прицепились к фразе «бессмысленные мечтания» об участии представителей земств в делах внутреннего управления. Так что ж поделать, коли действительно бессмысленные? – смеялся Сергей. – Главное, не давать им высунуться. При Саше не слишком они позволяли себе ополчаться на Государя…
Пиц слушал брата вполуха. Политическая возня не особенно его интересовала, но он стоически терпел, поскольку Сергею необходимо было выговориться.
– Я обижен на Ники по другом поводу, – вдруг заявил старший брат.
– Что такое? – оживился Павел.
– Он собирается поручить организацию коронационных гуляний в Москве Министерству двора!
– А разве не Воронцов устраивал коронацию Саше? Насколько я понял, Ники хочет просто повторить, что было в 1883.
– Тем лучше! Мне сейчас совершенно не до этого! Ты же видишь, что творится! И в Москве забот полно, и здесь нужно успевать… Но ты знаешь мое отношение к Воронцову. Ежели он за это берется, пусть все и делает! Я лезть к нему не стану, иначе стонов и жалоб не оберешься!
– Правильно! Пусть делает, тем более, что ему не впервой.
Сергей сделал небольшую паузу, а потом с видом заговорщика сообщил.
– А еще я слышал, что тебе могут дать дивизию… Но, умоляю, молчи, не выдавай, что я тебе выболтал…
– Буду нем, как рыба! Но это точно?
– Я не вижу причин, почему бы Ники вдруг передумал. Однако, ежели не возражаешь, я еще хотел просить его, чтоб дивизию тебе дали в Московском округе, в командующие которого прочат меня.
