разума, так как это в перспективе может принести великое благо не только псионам нового поколения, но и ветеранам. — Старик деловито сложил руки за спиной, поочерёдно осмотрев всех присутствующих добрыми, но в чём-то даже пугающими глазами. В «зеркалах души» отражался многолетний опыт и уверенность в своих силах — те самые вещи, которые заставляют напрячься даже меня.
И это при том, что я действительно намного сильнее его телепатически.
— Вы уже пообщались, верно? — С подозрением прищурив глаза произнёс старик, обратив на меня самое пристальное внимание. — Вот за это я телепатов и недолюбливаю. Все люди как люди, а они у себя на уме…
— Каждый человек использует то, что даровала ему природа. — Я не стал отмалчиваться, заметив, как печально на меня взглянул обер-комиссар Ворошилов. — Вы бы тоже не отказались от силы, разве не так?
— Так. Но нынешние обстоятельства не вынуждали вас общаться наедине там, где ни я, ни малец не могут вас услышать. И такого я не приемлю. — Уверенно заявил Радислав Владимирович, поправляя очки и всем весом опираясь на трость. — Впредь я попрошу вас так не делать.
Тяжёлый взгляд предназначался изображающему из себя святую невинность Романову, увлечённо наглаживающему бороду и разглядывающему узоры на потолке. Лёгкое похолодание «привлекло» его внимание к старому товарищу, заставив заворчать недовольно:
— И нечего сразу кости мне морозить, я уже не молод. Помру, и что ж тогда делать будешь?
Между собой они определённо общались не так, как с окружающими. И не стеснялись это демонстрировать, что тоже было присуще людям немолодым, понимающим, что никто их вслух не осудит. И даже не подумает, скорее всего.
— Отправлю весточку на запад, вот уж там обрадуются. А под шумок тоже кого-нибудь с собой заберу. — Деловито покивал старик, поправляя и так отлично сидящие очки. — Но хватит всего этого, я не для того поднимал тему, что б превращать всё в балаган.
— Верно. Но, друг мой, ты так и не дал мне договорить. Мы с молодым человеком действительно имели увлекательную беседу, по ходу которой договорились о том, чем и как будем заниматься в дальнейшем. И я тебе скажу, что с ним очень приятно иметь дело. Как и говорил Андрей, Артур на удивление рассудителен, а его дисциплина ума находится на невообразимом даже для многомудрых, седых псионов уровне.
— Это ты на кого намекаешь, а⁈ — С притворным недовольством возразил Радислав Владимирович, начав, впрочем, смотреть на меня совсем иначе. Его взгляд уже не пронизывал до костей потусторонним холодом, а лишь изучал, подмечая для себя что-то, мне неведомое. — Но раз уж ты узнал всё, что хотел, то, стало быть, настала моя очередь. Узнаёшь место, Андрей?
Я бросил взгляд на Ворошилова, которого аж передёрнуло.
— Как не узнать, учитель. Я тут поболе вашего времени провёл… — Ностальгически произнёс обер-комиссар, распахивая массивную дубовую дверь. А за дверью этой обнаружился своего рода предбанник с уже намного более основательной стальной плитой, по правую руку от которой задорно подмигивала светодиодами панель управления. — Первый внутренний «полигон». Тогда их ещё не погружали под землю, так что, Геслер, внутреннее убранство тебя наверняка впечатлит…
Процесс открытия ни разу не напоминал привычную мне разблокировку по внесённым в систему данным. Ворошилову пришлось вводить длинный код и прикладывать ладонь к специальной панели для подтверждения личности. А потом ещё и отщёлкивать массивный рычаг, и только тогда дверная шлюз распахнулся, позволяя оценить стены толщиной метра так в три, и открывая вид на не особенно просторный, но всё равно впечатляющий зал. Практически всё доступное пространство было усеяно разномастными препятствиями, имитирующими таковые на поле боя. Столбы, валы, рвы, бронированные пирамиды, стены… Лишь малая часть всего этого добра несла на себе следы тренировок, в то время как основная масса «оборудования» была новенькой, только-только тут размещённой. Потолки с массой вентиляционных решёток и опорных балок тоже впечатляли, ибо размещены они были на высоте пятнадцати метров. А ведь снаружи всё это очень изящно замаскировано, так, что по внешнему виду и не догадаешься о наличии такого бункера.
— Впечатляет. Но всё это добро наверняка весьма затратно и проблемно постоянно менять… — Произнёс я, телекинезом подняв себя на самую высокую из стен. Да, отсюда площадка предстала ещё более впечатляющей. Стало ясно, что вроде бы хаотично разбросанные препятствия были размещены именно так не от балды. Вместе всё это образовывало декорации к «миссии», которую, похоже, студенты так и не прошли. Слой пыли на это недвусмысленно намекал: здание просто закрыли на ремонт.
— Это традиция и пережиток былых времён, когда студент мог разрушить что-то вроде такой громады лишь использовав всю доступную ему мощь. — Ворошилов похлопал поверхность одной из вытянутых пирамид, возвышающихся на все четыре метра. — Поколения псионов разделяют не просто так, Геслер. Там действительно имеет место пропасть в личной силе.
Я задумчиво покивал, понимая, что за пятьдесят лет никакая, даже самая эволюционная эволюция таких дел не наворотит. Если в начале были псионы, способные лишь на пике напряжения повредить такую пирамиду, то через сорок-пятьдесят лет появление кого-то вроде Синицына или Хельги было, мягко говоря, невозможным. Селекция? Так из простонародья псионы тоже выходят, и не сказать, что они намного слабее. Разница уж точно не на уровне «разрушить брусок металла на пике сил» против «уничтожить десяток танков и не поморщиться». И причина не в знаниях, ведь тогда старики передо мной считались бы куда более сильными. Но тогда за счёт чего силы псионов растут от поколения к поколению?
Вот так и лопается уверенность в чём-то, стоит лишь получить толчок и задуматься.
Плохо: теперь ещё и над этим голову ломать…
— Раз это традиция, то я постараюсь ничего здесь не повредить. — Это мне будет вполне по силам. По крайней мере, если мне не дадут на себе прочувствовать пропасть в опыте между мной и Палеем Радиславом Владимировичем, чего я не исключаю.
— На сегодня ничего серьёзного, собственно, и не запланировано. Просто здесь подслушать нас решительно невозможно: вход один, и датчиков там столько, что ни один способ проникновения не окажется сколь-нибудь действенным. Да и безопаснее места пока тоже не сыскать, а постоянное ожидание нападения во время учёбы — плохой помощник. — С этим нельзя не согласиться. Мне определённо было бы комфортнее не ждать удара в спину от своих, решивших от меня избавиться, или от невычисленного
