Книга Пси-ON. Книга II - Евгений Нетт

убийцы, которому повезёт оказаться поблизости. Вот только я в любом случае не снижу бдительности, ибо умереть самой глупой смертью в мире мне точно не хотелось. — В ближайшее время никаких занятий не будет в принципе, Геслер. Студенты-аристократы вообще покидают академию на срок от трёх дней…

Я не сдержал удивлённого хмыка, ибо уж чего-чего, а приостановки занятий ожидать стоило в самую последнюю очередь. Не потому, что это нелогично, — как раз-таки наоборот, — а оттого, что такой ход заметно бил по репутации как Империи, так и академии в частности. Считай, что признание неспособности защитить студентов в лучшем учебном заведении страны и всей восточной Европы.

— А причина, господин обер-комиссар? Я ни за что не поверю, что это происходит от неспособности защитить отпрысков дворянства…

— Виной тому желание самого дворянства. И небольшая интрига, о существовании которой лучше не распространяться. — Ворошилов потянулся к коробочке с сигарами за пазухой, но одёрнул руку. — Впрочем, ты и не будешь контактировать ни с кем, кому нельзя доверить эту информацию. До поры, конечно же.

— Не то, чтобы я так уж стремился контактировать со всеми подряд. А что со студентами, которым некуда или незачем возвращаться?..

— Они остаются. Сейчас территория академии наводнена войсками и представителями самых разных служб, так что угрозы действительно нет. — А я, кажется, начал подозревать, почему детей аристократии рассылают куда подальше. Им-то, небось, не так комфортно находиться в окружении солдат и псионов на службе Трона. Всякие секреты рода, интриги и прочие прелести высокого общества могут совсем некстати вылезти наружу, так сказать. — Учитель, можете приступать.

— Ну наконец-то. Не дело заставлять мои старые кости столько ждать из-за пустой болтовни во имя утоления любопытства не в меру перспективного юноши. — Старик оставил вмёрзшую в пол трость стоять на полу, поправил очки и начал закатывать рукава. — Я изучал твоё досье, юноша, но личное впечатление будет всяко лучше переданного посредством чернил. А ты, Олег, лучше отойди. Как ты там сказал: ты уже не в том возрасте, чтобы переохлаждаться без последствий?

— Спарринг — это тоже своего рода тренировка. — Улыбаюсь, внимательно наблюдая за одним из своих учителей. Вот так, сходу он решил перейти к практике. И никаких тебе речей и обсуждений, как в случае с Романовым.

— Спарринг? О нет, юноша, это не спарринг. Я всего лишь хочу взглянуть на твой контроль и холод. А Андрей нас подстрахует. — Я вскинул брови, когда перед стариком начал концентрироваться… холод, как он сказал. Температура воздуха в ограниченной области уменьшалась, а вся влага вокруг обращалась в лёд и вливалась в закручивающийся ледяной вихрь, постепенно замедляющийся. Я бы легко объяснил это явление телекинезом или аэрокинезом, но первое Палей не использовал, а второе ему вообще не было доступно. — Я понимаю, что ты неопытен, но хвалёное понимание должно давать что-то помимо голой мощи, разве нет?

Я внимательно смотрел за действиями наставника, — его же уже можно так называть, верно? — и понимал, что продемонстрированный им метод действительно необычен и интересен. Он не управлял льдом, что считалось нормой для криокинетов, а опирался в своих действиях на низкую температуру как таковую. Через неравномерное понижение температуры воздуха в области старик опосредованно перемещал этот самый воздух и влагу в нём, создавая причудливые завихрения, ничуть не мешающие друг другу. Тем самым он демонстрировал не боевой потенциал, — ибо эффект не хуже достигался простой заморозкой, — а контроль и свою способность к точным манипуляциям. Эту необычность можно было заметить даже по исходящей от него Пси: это эхо применения псионических энергий как будто пропустили через дуршлаг, получив на выходе достаточно тонкие, расползающиеся во все стороны нити, сплетённые в чудовищно сложный, структурированный и ни разу не хаотичный узор. Это можно было бы назвать плетением, но слишком уж прочно это слово ассоциировалось со второсортными книжками про колдунов и магов.

Коими я в детстве очень даже зачитывался, ибо самые популярные истории о псионах не находили в моей душе признания. Подростки — бунтари по природе, и то, что я «бунтовал», просто читая истории из далёкой пред-Псионической эпохи было не стоящей упоминания мелочью.

Но вернёмся, пожалуй, к «работе».

— Разве такой способ не оказывает чрезмерное давление на нервную систему? — Радислав Владимирович не был телепатом, и потому вряд ли мог «вывести» основную нагрузку на энергетическую часть своего разума. А это значит, что там, где не требовалась мощь, но нужно было напряжение всех сил, страдали его мозг и нервная система. Те самые «узкие места» всех псионов, включая и меня. Ведь вопреки всему я не мог полностью отвязаться от физической оболочки, и та порядком уставала, если я слишком усердно пользовался своими силами.

— В отличие от пикового потенциала, установленного для каждого псиона, нервная система куда гибче, и её можно натренировать. — Ответил старик, голой рукой касаясь получившейся в итоге сферы концентрированного холода. Не абсолютный ноль, конечно, но что-то бесконечно к тому близкое. Практически полностью застывшая материя и, по совместительству, вершина умений старого псиона, развившего в себе способности к криокинезу до такого уровня. При полном отсутствии оных изначально, насколько я понимаю. — Попробуй повторить, и помни, что суть этого упражнения в минимизации прикладываемых усилий и опосредованного влияния на окружающую среду. Естественно, применять можно только криокинез. Никакого вакуума и прочих барьеров.

И действительно, сфера хоть и продолжала висеть над ладонью псиона, холодом от неё практически не тянуло. Да и эта самая ладонь не торопилась покрываться ледяной коркой, как было бы, создай я что-то подобное без прослойки вакуума или его аналога.

— На контроль я не жалуюсь, но вам бы лучше отойти чуть-чуть подальше… — Благо, спорить никто не стал, и спустя несколько секунд вокруг меня образовалась зона отчуждения радиусом в десяток метров. Только тогда я попытался воспроизвести увиденное, всё больше и больше увеличивая скорость работы своего разума.

На стандартном для тренировок и спаррингов десятикратном ускорении достичь необходимого уровня контроля не выходило, так как сама манипуляция подразумевала проведения сотен и сотен обособленных процессов одновременно. Я мог бы, приложив сравнимые усилия и задействовав побольше энергии, точечно поразить тысячу тяжелобронированных мишеней, но вместо этого пытался создать замороженный вихрь в сфере диаметром в двадцать сантиметров. Потому-то я и был на сто процентов уверен в том, что сам старик использовал некие методы, значительно всё упрощающие… и мне неизвестные. Додуматься же