самого окна, и Лиана не могла оторвать взгляд от великолепных птиц.
– Да. Это самое красивое, что я видела, – прошептала девочка.
– Их тут много.
Отец явно нервничал. Он не находил себе место и постоянно оглядывался по сторонам, а когда зазвонил телефон в кармане, сразу подорвался и поспешил выйти. Лиана осталась наедине с матерью.
– Мамочка, – тихо позвала она застывшую над кружкой чая женщину.
– Да? – мать подняла на нее глаза и вымученно улыбнулась. Так, словно ей было больно это делать.
– Ты помнишь, мы в тот день ели шарлотку… – начала было девочка, но осеклась.
– Шарлотку, – утвердительно кивнула женщина. – С яблоками и брусникой. И хрустящей корочкой сверху.
Лиане показалось, что взгляд матери изменился. Стал жестче. А черты лица – грубее. Мысль, терзающая ее все полгода, исказила ее восприятие и вылезла наружу, загораживая собой все остальные мысли.
– Ты… это сделала, потому что я…
Внезапно небо окрасилось в черный – чайки, сидевшие целой огромной стаей на берегу, взвились в воздух и заполонили собой все вокруг. Они кружили, кричали, бросались вниз и взмывали вверх, закручивая воздух вокруг себя.
– Иногда достаточно одной мелочи, – вдруг ответила мать на незаданный вопрос и подняла безжизненный взгляд.
***
Габриэль познакомился с Лианой во время своего визита в отделение травматологии после того несчастного случая на пляже, когда он разодрал себе спину в кровь и Оливии Портер пришлось накладывать швы. Они с Лонни уже шли к машине, когда на парковке к нему подошла девушка и попросила угостить сигаретой.
Много позже он узнал, что Лиана Лэнг никогда не курила. Кроме того единственного случая.
– Вы удивительно похожи на мою знакомую. – Габриэль достал пачку сигарет, щелкнул зажигалкой и, прищурившись, рассматривал девушку.
У нее тогда была короткая стрижка и темные очки, но сходство было удивительным.
– Вы со всеми девушками так знакомитесь? – жеманно ответила Лиана.
– Вообще-то, это вы ко мне подошли, – засмеялся молодой человек и пожалел, что у него совсем нет времени, чтобы поговорить с незнакомкой, – Лонни нетерпеливо переминался с ноги на ногу, а болеутоляющее начала снова отпускать, поэтому надо было срочно вернуться домой и залиться чем-нибудь покрепче. – Может, вы оставите мне свой номер?
Его улыбка обезоруживала и окрыляла. Засмеявшись, девушка достала из сумочки ручку и листок бумаги.
– Лиана, – прочитал Габриэль. – Очень приятно. Я Габриэль. А это Лонни. Но его имя можете не запоминать.
Молодой человек все смотрел и смотрел на нее, пытаясь разглядеть что-то за темными стеклами очков. Она курила, явно не затягиваясь, и молча улыбалась.
– Мне жутко хочется увидеть ваши глаза, – признался он.
– У вас еще будет такая возможность. Габриэль.
Из ее уст его имя звучало по-особенному. Но еще более особенным было ее удивительное сходство с человеком, которого он давно и хорошо знал. И его, выросшего с двумя братьями-близнецами, такими непохожими друг на друга, манило попробовать узнать ее получше.
***
Знакомый запах, успевший забыться, ударил в нос прямо с порога. Кинув в прихожей сумку, Габриэль прошел на кухню и налил себе стакан воды. Он долго ехал в душном автобусе, трясясь на заднем ряду, и просто умирал от жажды и желания сходить в туалет.
– Я дома! – крикнул он, сам не зная, к кому обращается. Отец, скорее всего, был на работе, а братьям все равно было неинтересно, где пропадает их третий близнец.
Габриэль только что вернулся из лагеря по серфингу, все еще переживал смерть матери, и его мало волновал кто-то, кроме себя самого.
Жутко захотелось есть. Открыв холодильник, он усмехнулся, глядя на целую упаковку пива и недоеденный кем-то сэндвич с рыбой, и, прихватив с собой одну из бутылок, поднялся к себе в комнату.
Отец появился ближе к вечеру.
– Эй, Габс! – Он не любил подниматься наверх, поэтому всегда кричал на весь дом.
Габриэль недовольно поморщился, но спустился и сразу пошел на кухню. Ему, конечно, достанется за пропавшую бутылку пива, но кого это волнует? Отец все равно найдет, к чему придраться. Так зачем лишать его этой возможности?
– Вернулся, значит, – Даниэль Хартман за столом с начатой бутылкой пива.
– Ага, – буркнул парень.
– Закажем пиццу? И… можешь взять еще одну. В честь приезда.
Габриэль от удивления открыл рот, чтобы что-то ответить, но не смог. Достав из холодильника бутылку пива, он сел напротив отца. Было жутко неловко и непривычно – впервые в жизни, кажется, он вел себя не как последнее чмо.
– А где остальные? – захотелось прервать неловкое молчание.
– Братья? А кто их знает. Они тут редко появляются.
«Да что тут происходит, мать вашу?!»
– Что так?
– А, сам спроси, – отмахнулся отец и тяжело поднялся со стула – пошел звонить в местную пиццерию.
Ночью Габриэль проснулся от крика. Перепугавшись спросонья, он натянул футболку и начал осторожно спускаться по лестнице. Слабый луч света пробивался через грязные окна второго этажа и разбавлял густую темноту, душившую его острыми тенями растущих у дома деревьев. Крики стихли, но с первого этажа слышалось какое-то бормотание, больше похожее на бред сумасшедшего, – оно то нарастало, то затихало, то текло плавно, то осколками впивалось в мозг.
Подойдя вплотную к приоткрытой двери гостиной, Габриэль заглянул внутрь.
На диване лежал один из его братьев, а рядом с ним, прямо на полу, сидел отец. Было очевидно, что парню плохо. Он бредил. Второго брата видно не было, но со стороны кухни раздавался шум воды.
– Что происходит? – спросил Габриэль, так и стоя в проходе. Мимо пробежал второй брат со стаканом воды и, толкнув его в плечо, выругался.
Никто не проронил больше ни слова. Теперь было слышно лишь жадное глотание и тихие стоны. Подойдя чуть ближе, Габриэль увидел, что из живота брата течет бурая кровь и пропитывает обивку и без того грязного дивана. Но еще страшнее было смотреть в оливкового цвета глаза, точно такие же, как твои собственные, и видеть, как они наполняются ужасом, и капля за каплей из них уходит жизнь.
«Скорая» приехала, когда все было кончено. Отец молча вышел и курил, стоя на крыльце, и только кивнул в сторону гостиной, пропуская врачей внутрь. Габриэль поднялся к себе. Ему не хотелось этого видеть. Ему до смерти было страшно смотреть, как выносят бездыханное тело. Такое же, как его. И до тошноты омерзительно видеть, как бьется в истерике, выставляя себя полным придурком и сосунком, твоя точная копия.
– Габс. – Брат стоял на лестнице, не решаясь поднять глаза.
– Чего тебе? – буркнул успевший завалиться на продавленный матрас Габриэль.
– Можно я останусь с
