воровато на закрытую дверь, он достал из-под подушки бумажный сверток и принялся разворачивать.
У Софьи от чудовищного предчувствия дыхание перехватило и кольнуло в сердце. Глаза в панике зажмурились, а когда открылись, расширенные ужасом зрачки вперились в черный пистолет с темно-бордовой рукояткой и гравировкой ПМ, которая не позволяла сомневаться: перед ней самый настоящий боевой «Макаров».
«Вот и еще одно желание сбылось, – стучало в висках. – Если и дальше так пойдет…»
Но сознание уже автоматически отмечало каждую потертость на оружии, каждую царапину: а пистолет-то видавший виды.
– Заметь – коллекционный, с боевым прошлым. В советские времена произведен, – взахлеб рассказывал Николай с горящими восхищением, словно у пацана, глазами. – Значит, отличается высоким качеством стали. Надежный, прочный, безопасный, простой в обращении. На него можно положиться – поверь мне, мужику. Это тебе не пукалка какая-нибудь из пластика. Мне его Алексеич в кредит продал. Говорит: «Только тебе могу его доверить, Ильич, настоящему сыщику, пострадавшему от рук бандитов. Кому другому ни за что бы не отдал». Завтра принесет запасной магазин с патронами… Чего онемела-то? Скажи что-нибудь.
Если бы Софья могла вымолвить хоть слово! Ее будто обухом пришибло. Может, лучше оказаться на больничной койке ей, а не ему? Тогда бы она точно бросила это опасное расследование и вернулась в Энск. Несолоно хлебавши? И что дальше – уселась бы перед телевизором с огромным куском торта и принялась вспоминать бурные дни своей относительной молодости? Так это всегда успеется.
– Даже можешь ругательное. Только не молчи.
– Николай, ты пьян?! – еле вымолвила Софья.
– Ты, Софья, все же дура набитая! Кто же пьет-то, когда ему каждую минуту и неизвестно откуда грозит смерть? Да разве позволительно быть пьяным, если в твоих руках боевое оружие?! Думай своей черепушкой-то! Ну да ладно, прощаю тебе твою несусветную глупость. Только пойми одно: нет у нас времени на препирательства, надо действовать. А потому зорко смотри и внимательно слушай. Это, – ткнул он пальцем в пистолет, – предохранитель, размещен слева на затворе. При включении блокирует ударник и безопасно спускает курок с боевого взвода. Во включенном положении блокирует шептало и затвор-кожух, при этом курок не касается ударника.
Николай взял в руки пистолет.
– Запоминай, как выключается. Естественным движением большого пальца переводишь рычаг в нижнее положение и… стреляешь. Поняла? Да очнись же ты! Здесь его оставлять никак нельзя. Медперсонал обнаружит – мне крышка. Да и тебе он сейчас нужнее. Должна же ты как-то защищаться от убийц? Кстати, ты никогда не спрашивала, а ведь я охранник высшего разряда, у меня и документы имеются. А это о чем говорит? О том, что я имею право на все виды оружия. Не переживай, и для тебя что-нибудь придумаем. Со временем. Вот раскроем это преступление, так полиция сама тебе на блюдечке разрешение на ношение оружия преподнесет.
Раздался предупредительный стук в дверь.
– Это мужики. А еще он компактный, прячь, куда хочешь, – торопливо прошептал Николай и мгновенно запихнул пистолет в раскрытую сумку Софьи, затем с чувством выполненного долга откинулся на подушку.
Дверь широко распахнулась, в палату вихрем ворвалась энергичная молоденькая медсестра с капельницей в руках.
– Пашутин, к процедуре готовы? Или сначала сходим на судно?
– Так ты иди, иди, – простонал Николай. – Завтра поговорим об остальном. А теперь мне лечиться нужно.
– Тебе и в самом деле нужно лечиться! – пришла в себя Софья, испепеляя взглядом слишком инициативного подчиненного.
Застегивая на ходу молнию сумки, она заторопилась из палаты. Выскочив в коридор и стараясь не привлекать внимания, направилась к выходу, каждую секунду ожидая, что ее задержат и обыщут. Только сев в полупустую маршрутку и убедившись, что слежки нет, немного расслабилась: и чего панику разводить, с пистолетом-то ей и в самом деле будет не так страшно. Или все же…
Она сунула руку в сумку и коснулась холодной стали, прислушиваясь к незнакомому ранее мучительно-сладкому чувству взрывной жгучей смеси из страха и эйфории. Интересно, наличие оружия – не равенство ли это между мужчиной и женщиной?
Неужели ей хочется быть на равных с мужиками? Нет, конечно! Софье пистолет нужен исключительно для самообороны. Но ей пока никто не угрожает. А она ждет, что убийца вышлет ей грозное предупреждение, прежде чем пристрелить?.. Почему же сразу «пристрелить»? Значит, лучше, когда сначала треснет по голове в подъезде? Вот уж нет!
Теперь, после того как Верстов информировал ее о том, что большинство всех нападений и убийств совершаются у подъездов и в подъездах, она начала осторожничать при подходе и входе в любой дом. Отныне подъезд для Софьи – зона повышенного риска, где не помогут ни специальная подготовка, ни оружие. Если не быть начеку.
«Но его же нужно зарегистрировать. Да еще разрешение получить на хранение и ношение. – Она почувствовала, как от внезапных мыслей лоб покрылся испариной. – Иначе нам с Николаем, как организованной группе, грозит от пяти до восьми. Статья 222 УК РФ. Ну, Николай, удружил! – Пальцы беспомощно разжались, отпуская пистолет. – Надо его куда-нибудь спрятать. Легко сказать».
И что дальше? Надежды на следователя никакой, поэтому время зря лучше не терять и отправиться по месту официальной регистрации Елены. Но прежде Софья встретилась с Верой. Та оформила договор и, получив деньги и передав ключи новой квартирантке, удалилась с полной уверенностью, что теперь ее жилью ничего страшного не угрожает.
Засунув глубоко под ванну пистолет, завернутый в газету, Софья решила, что пока не проверит данные паспорта Елены, рабочий день для нее не закончен. Но сначала позвонила Насте и предупредила, что, если не получится приехать, останется на пару дней в съемной квартире.
Поездка по указанному в договоре адресу подтвердила, что Соловьевой есть что скрывать. Адрес оказался липовым. А может, липовая и фамилия? Тогда куда смотрела Вера, когда переписывала данные из паспорта? Значит, и паспорт поддельный.
Отсутствие информации – тоже информация, и с большей долей вероятности можно теперь назвать эту мадам преступницей. Ударила она Николая совсем не от страха, пытаясь себя защитить, а осознанно, предварительно заманив в ловушку. Убивать, может, и не собиралась, но охоту следить за собой отбить надеялась. Однако напрасно, так как теперь они не успокоятся, пока не достанут Елену хоть из-под земли.
Софья лежала на кровати, застеленной дешевеньким покрывалом, и разгадывала ребус с договором, изучая его вдоль и поперек через лупу, что была всегда при ней – профессиональная привычка, оставшаяся от прежней работы и пригодившаяся на новой. Но глаза слипались от усталости, и уже ни о чем не хотелось думать: организм требовал отдыха.
Сил, чтобы вернуться к дочери,
