посетило вдохновение, и он сочинил две строки:
«Благодаря прекрасному нефриту[90]
Я внезапно поднялся на самую высокую вершину».
Наконец его положили на землю. Он тихо ждал, не смея заговорить, но прошло уже достаточно много времени. Цяньлун медленно откинул одеяло выглянул наружу, но вокруг царила кромешная тьма. Ему показалось, что он слышит шум волн, разбивающихся о скалы, и, сосредоточившись, он также услышал шелест ветра в елях и чистый, устойчивый перезвон медного колокола. Ветер становился все сильнее, яростно налетая порывами, ему даже казалось, что здание слегка покачивается. Еще больше испугавшись, император попытался подняться.
– Если хочешь жить, не двигайся, – прорычал глубокий голос рядом.
Цяньлун вздрогнул от испуга и замер так тихо, как только мог. Люди, которые следили за ним, ждали долгое время, пока он очнется.
Постепенно ветер стих, и стало светать. Цяньлун разглядывал окружающую обстановку – определенно, это был дом на вершине горы. Он услышал чавкающие и хрюкающие звуки и, внимательно прислушавшись, понял, что кто-то ест лапшу. Судя по звуку, их было двое, они с наслаждением жевали, проглатывая пищу большими кусками. Не спавший всю ночь, он почувствовал голод, и его аппетит усилился, когда до него донесся запах еды. Один из похитителей подошел и поставил полную миску супа с лапшой из креветок и угря примерно в пяти футах от его головы. «Это для меня?» – подумал император. Но тот ничего не сказал, и, несмотря на голод, Цяньлун не осмелился открыть рот.
– Эта миска лапши для тебя, – наконец сказал мужчина, – в ней нет яда.
Цяньлун был вне себя от радости. Он сел, чтобы взять чашу, но волна холода пронзила тело, и он вспомнил, что был совершенно нагим. Император снова лег и завернулся в одеяло. Прошлой ночью, когда Юй Жуи укладывала его в кровать, она раздела его догола.
– Мать твою, так ты боишься яда? Хорошо, я съем твою порцию, чтобы показать, что это просто еда.
Похититель взял миску и проглотил ее содержимое. Цяньлун испуганно посмотрел на его покрытое шрамами лицо.
– На мне ничего нет, – сказал он, – пожалуйста, принесите мне какую-нибудь одежду.
Несмотря на то, что он сказал «пожалуйста», в голосе императора слышался приказной тон. Мужчина хмыкнул.
– У меня нет времени, – ответил он.
Это был Ши Шуанъин, Двенадцатый брат по прозвищу Демон Печали. Гнев Цяньлуна усилился, но, вспомнив, что его жизнь была в руках этих людей, он проглотил свою имперскую гордость.
– Вы члены ордена Красного цветка? Я хочу видеть вашего лидера, Чэнь Цзялуо.
– Вы так плохо обращались с нашим братом Вэнем, его тело покрыто множеством ран. Глава Ордена занят поиском врача, который поможет Вэню исцелиться. У Чэня нет времени встречаться с тобой, – ответил Шуанъин. – Может быть, когда брат Вэнь поправится, мы подумаем об этом.
Цяньлун задумался, сколько времени может потребоваться Тайлаю для выздоровления.
– И если брат Вэнь не поправится, – сказал другой охранник, – Ян Железная Пагода отомстит тебе. Жизнь за жизнь.
Цяньлун притворился, что не слышал.
Двое мужчин одновременно заговорили, проклиная маньчжурских прихвостней за захват земель истинного ханьского народа, а также чиновников и землевладельцев за угнетение простых людей. Цяньлун был потрясен ненавистью, сквозившей в каждом слове. В полдень их сменили ученики Чжоу Чжунъина – Ань Цзяньган и Мэн Цзяньсюн. И во время трапезы они обсуждали садистские способы, которыми правительство наказывало и пытало честных граждан, описывая в мельчайших подробностях, как под ногти загоняли бамбуковые щепки, клеймили ягодицы раскаленными железными прутьями и растягивали тела на дыбах.
– Когда мы схватим всех этих продажных чиновников, – сказал один из них, – мы дадим им попробовать на вкус их собственные средства.
Цяньлуну тот день показался годом. Ближе к вечеру на смену пришли близнецы Чанг. Сначала они выпили в мрачном молчании. Затем, немного опьянев, начали обсуждать жестокие и необычные методы, используемые сообществом бойцов для мести врагам: как хозяин банды Черного Тигра Хао Чжай однажды был арестован, а позже вернулся и выколол глаза ответственному должностному лицу Чжао Чжифу за свой арест; как Байма Сунь Ци из Шаньси отомстил за смерть своего брата, похоронив заживо семью убийцы; как Чжэн Дацзы в особняке Чжандэ изнасиловал девушку брата и нанес ему 91 удар ножом. Голодный и напуганный, Цяньлун заткнул уши, но все равно слышал каждое слово. Братья были в хорошем настроении и проговорили до рассвета, тысячи раз проклиная «ублюдков и злодеев». Близнецы Чанг знали, что Цяньлун был братом Цзялуо, и не оскорбляли его предков. Мерцающий свет свечей на лицах близнецов делал их похожими на оживших призраков, за ночь император не сомкнул глаз.
На следующее утро пришли Тысячерукий Будда Чжао и Изысканный Леопард Вэй. Цяньлун посмотрел в добрые лица Баньшаня и Чуньхуа, сильно отличавшиеся от демоноподобных охранников, которых они заменили, и немного расслабился. Но его голод становился невыносимым.
– Я хочу видеть вашего лидера, Чэнь Цзялуо, – сказал он Чжао Баньшаню. – Пожалуйста, передайте ему сообщение от меня.
– Глава сегодня занят. Может быть, через несколько дней.
Цяньлун задавался вопросом, будет ли он жив после еще нескольких дней такого обращения.
– Что ж, пожалуйста, принесите мне что-нибудь поесть, я голоден.
– Хорошо. Его Императорское Высочество желает потрапезничать, – прокричал Чжао Баньшань во весь голос, – быстро принесите ему еду!
Вэй Чуньхуа поклонился и ушел.
Цяньлун был вне себя от радости.
– И принесите мне комплект одежды, – сказал он.
– Его Императорское Высочество хочет какую-нибудь одежду! Быстро принеси ему платье! – снова закричал Баньшань.
– Ты хороший человек, – сказал Цяньлун. – Как тебя зовут? Я щедро вознагражу тебя.
Чжао Баньшань слегка улыбнулся, но ничего не ответил. Цяньлун внезапно узнал его.
– А, теперь я вспомнил, – сказал он, – ты тот, кто отлично владеет скрытым оружием.
Мэн Цзяньсюн принес комплект одежды и положил его на одеяло. Император увидел, что это была китайская одежда в стиле династии Мин, которую свергли маньчжуры. Он колебался.
– Это единственный комплект одежды, который у нас есть, – сказал Баньшань, – носить ее или нет, вам решать.
Цяньлун обдумал ситуацию. Как он мог, будучи императором маньчжурской династии, носить китайскую одежду династии Мин? Но если бы он ничего не надел, он не смог бы есть, и после одного дня и двух голодных ночей он все-таки надел одежду.
Император сделал несколько шагов к окну, выглянул наружу и невольно вздрогнул. Леса и поля расстилались перед ним, как шахматная доска, а вдалеке виднелась огромная река, усеянная парусами кораблей. Он понял, что находится на вершине высокой пагоды, и по ее расположению и дизайну узнал знаменитую пагоду Шести Гармоний[91] близ Ханчжоу. Прошло еще несколько часов, прежде чем кто-то пришел объявить:
– Банкет готов. Пожалуйста, спуститесь и поешьте.
Цяньлун последовал за Баньшанем и Чуньхуа на этаж ниже, где в центре комнаты был накрыт большой круглый стол, на котором были расставлены чашки, палочки для еды и элегантная посуда. Все места за столом были уже заняты, за исключением трех, и когда Цяньлун спустился, присутствующие поднялись со своих мест, приветствуя его. Император был втайне приятно удивлен таким внезапным проявлением уважения.
– Наш Глава говорит, что Ваше Высочество и он стали близкими друзьями с тех пор, как вы впервые встретились, – сказал даос Ву Чэнь. – Он пригласил вас сюда погостить на несколько дней, чтобы предоставить вам двоим возможность поговорить. Однако внезапно возникли важные вопросы, которые требуют внимания Юного Главы, и он просит передать его искренние извинения.
Цяньлун уклончиво хмыкнул. Ву Чэнь пригласил его присесть, и император занял место почетного гостя. Слуга принес бутылку с вином, даос забрал ее у него.
– Мы, братья, очень неотесаны, совершенно неспособны должным образом
