Он был готов к тому, чтобы взять на себя такуюответственность. Родители хорошо его воспитали, и он был исключительнопорядочным человеком.
— Ты должен прислушиваться к ее мнению, Томми, —предостерегающим тоном сказала Лиз. — Мэрибет должна все решить сама.
Ей лучше знать, что для нее правильно, а что нет, что бы тытам себе ни думал. Не пытайся давить на нее, — добавила онамногозначительно, — и не взваливай на свои плечи то, с чем не справишься.Вы оба слишком молоды, а брак и дети — это такие вещи, которые не слишком легкодаются и зрелым людям. Нельзя жениться из альтруистических соображений. Это,конечно, прекрасно, но жить с человеком — это гораздо больше, чем простопомогать ему. Чтобы преодолевать жизненные трудности, которые возникают гораздочаще, чем ты думаешь, нужно быть очень сильным человеком. В шестнадцать лет тыпросто не сможешь этого сделать.
И в сорок… и в пятьдесят… Им с Джоном в последнее времякак-то плохо удавалось преодолевать жизненные трудности. Лиз только сейчасначала понимать, что они страшно отдалились друг от друга, утратив способностьк взаимной поддержке. У нее часто возникала горькая мысль, что они не выдержатвыпавшего на их долю испытания и их брак готов распасться.
— Я ее люблю, мама, — искренне признался Томми,чувствуя, как его сердце сжимается от щемящей боли. — Но пойми, я не хочу,чтобы Мэрибет прошла через все это в одиночестве.
Он всегда был честен с матерью, и Лиз это прекрасно знала.Она понимала, на что ее сын способен ради Мэрибет, но, какими бы прекрасными нибыли его намерения и как бы ей ни нравилась Мэрибет, она все равно не хотела,чтобы они поженились. Если уж вступать в брак, то не сейчас и не по этимпричинам.
— Она не одинока. Ты сейчас живешь только ради нее.
— Я знаю. Но это не то, — печально откликнулсяТомми.
— Она должна пережить это сама. Это ведь ее собственнаяжизнь. Пусть она самостоятельно найдет свою дорогу. Если вы не ошибаетесь всвоих чувствах, ничто не разлучит вас, и в один прекрасный день вы будетевместе.
Томми кивнул, не желая спорить, но как ему хотелось убедитьвсех, что Мэрибет должна оставить ребенка и выйти за него замуж!
К сожалению, сама Мэрибет была первой, кто на это никогда несогласится, да и родители тоже были явно против. Это упрямство бесило его.
Но в День Благодарения, усевшись за праздничный стол, онисловно стали одной счастливой семьей…
Лиз постелила на стол свою лучшую кружевную скатерть,принадлежавшую когда-то бабушке Джона, — ее подарили им на свадьбу — иподала обед в китайском сервизе, которым пользовалась лишь для особых случаев.
Мэрибет пришла в темно-зеленом шелковом платье, котороеможно было носить с поясом и тогда, когда ее фигура обретет прежнюю стройность;ее густые рыжие волосы были распущены и волнами лежали на плечах. Со своимиогромными зелеными глазами она выглядела юной и трогательной и, несмотря навыпирающий живот, очень привлекательной.
Лиз надела ярко-голубое платье и подкрасила щеки, чего с нейне случалось уже очень долго. Мужчины тоже принарядились; в доме царила теплаяи праздничная атмосфера.
Мэрибет принесла Лиз цветы, огромные желтые хризантемы, икоробку шоколадных конфет, которые, как она знала, пользовались большим успехому Томми.
Закончив ленч и усевшись у камина, они еще больше сталипоходить на счастливую дружную семью.
Для Уиттейкеров это был первый большой праздник без Энни, иЛиз очень боялась этого дня. Она постоянно вспоминала свою маленькую дочку, но,когда рядом были Мэрибет и Томми, эти воспоминания не вызывали у нее такойобостренной реакции.
Потом Лиз и Джон вышли прогуляться, а Томми с Мэрибет решилинемного покататься. Мэрибет удалось освободиться на все выходные, потому что вресторане ее любили, жалели и шли ей навстречу. Томми уговорил ее пожить этидни в доме Уиттейкеров.
— Эй, только на коньках не катайтесь! — крикнула имвслед Лиз, придерживая на поводке собаку.
Они с Джоном собирались зайти к друзьям на пару часов, послечего все четверо, Джон, Лиз, Томми и Мэрибет, намеревались пойти в кино.
— Ну, что будем делать? — спросил Томми на пути козеру.
Ответ Мэрибет был неожиданным; услышав его, Томмипочувствовал смесь облегчения и удивления. Он весь день думал о том, что должентуда сходить, но не заговаривал об этом, боясь, что родители его намерениесочтут странным.
— Как ты считаешь, может быть, заехать накладбище? — нерешительно спросила Мэрибет. — Я просто подумала…понимаешь, сегодня я как бы заняла место Энни — но только условно, конечно. Мнебы так хотелось, чтобы она была с нами, чтобы твои родители были опятьсчастливы. Не знаю… мне просто хочется побывать там и… познакомиться с ней.
— Да, — откликнулся Томми, — мне тоже.
Он чувствовал абсолютно то же самое.
Впрочем, его родители явно потихоньку выбирались из пучинысвоего горя и стали гораздо терпимее относиться друг к другу.
Они остановились и купили цветы — маленькие желтые и красныерозочки, перевязанные длинными розовыми лентами. Мэрибет осторожно положила ихна могилу, рядом с небольшой плитой из белого мрамора.
— Здравствуй, малышка, — тихо сказал Томми,вспоминая вечно искрящиеся смехом большие голубые глаза. — Мама сегодняприготовила отличную индейку. Правда, тебе бы не понравилось — она была сизюмом.
Они долго сидели на могиле в полном молчании, держась заруки и думая о маленьком ангеле, лежащем здесь.
Трудно было поверить, что она умерла почти год назад. ИногдаТомми казалось, что прошло только несколько дней, иногда — что целая вечность.
— Пока, Энни, — ласково попрощалась с ней Мэрибет,тяжело поднимаясь, чтобы уйти.
Они оба знали, что унесли с собой частицу ее души. Энниоставалась с ними всегда — в воспоминаниях Томми, в комнате, где спала Мэрибет,в грустном взгляде Лиз.
— Энни была такой милой девчонкой, — сдавленнымголосом произнес Томми на пути к машине. — Я до сих пор не могу поверить,что она умерла.
— Она не умерла, — мягко сказала Мэрибет. —Ты просто не можешь ее увидеть, Томми. Но она всегда остается с тобой.
— Я знаю, — как-то неуверенно ответил он. Вовсяком случае, ему очень хотелось в это верить. — Но я все равно по нейсильно скучаю.
Мэрибет кивнула и придвинулась к нему поближе. Праздничныедни заставили ее думать о своей семье, а этот разговор об Энни напомнил ей отом, как она скучает по Ноэль.
Она ни разу не разговаривала с сестрой после отъезда издома, а несколько месяцев назад мама сказала ей по телефону, что отец даже неразрешает Ноэль читать письма от Мэрибет. Правда, она увидит сестру совсемскоро… но вдруг с ней что-нибудь случится… как с Энни…
