– Да, я ощущала то же самое после смерти Бертрама. – Кэтрин легла навзничь и выдула струйку дыма в ночное небо. – Испытывала колоссальное чувство вины, хоть и не сделала ничего плохого.
Ничего плохого? Значит, теория о египетском любовнике неверна.
– А вы говорили об этом с кем-нибудь? – спросила Агата. – Мне кажется, в день венчания у вас что-то зрело на уме; вам хотелось в чем-то исповедаться до заключения брака…
– Вы очень наблюдательны. – Кэтрин перегнулась и стряхнула пепел с крыши. – Нет. Это очень… личное. Я даже не могу облечь это в слова – слишком больно.
Пауза.
– Мне жаль. Вы же понимаете, правда?
И тут до Агаты дошло, что имел в виду Макс. «Опутывает тебя чарами…» Именно это Кэтрин и сделала: вызвала ее на откровенность о самых черных днях жизни – и тут же захлопнулась, как устрица. Теперь у нее психологическое преимущество: она знает то, чего не знает никто.
– Агата?..
В хриплом шепоте чувствовался страх. И снова Агате пришло в голову, что она все неправильно поняла. Для Кэтрин это не игра. Обстоятельства смерти мужа таковы, что она действительно не в силах о них говорить. В памяти всплыл фрагмент разговора: объявление Нэнси о беременности и реакция Кэтрин. Может, у нее был ребенок? Мертворожденный или выкидыш?
– Да, конечно, – мягко отозвалась Агата. – Некоторые вещи слишком болезненны. Я понимаю…
Глава 22
Ур – Ухайдир
Агата крепко спала, когда в дверь постучали. Спросонья глянула на часы: половина девятого. Накинув шаль, она пошла открывать.
– Я решила вас разбудить, – сказала Нэнси. – У меня аппетита нет, но остальные уже позавтракали.
Агата торопливо оделась. В столовой Селим убирал остатки завтрака. Она поспешно схватила кусок тоста и попросила чашку чая.
В дверь просунул голову Макс.
– Доброе утро! Не желаете прокатиться по пустыне? Мне нужно забрать из Наджафа зарплату для работников. Можем заодно осмотреть дворец в Ухайдире.
Агата поставила чашку.
– Я о нем читала. Ему больше тысячи лет?
– Верно. Он был построен в семьсот семьдесят пятом году. Сейчас, конечно, там одни руины. Если захотите присоединиться, я отправляюсь через полчаса.
– Пойду спрошу Нэнси.
Агата одним глотком допила чай и встала.
– Боюсь, вас обеих я взять не смогу: в Наджафе нужно забрать кое-какие припасы и охранника-бедуина. – Макс мотнул головой в сторону двора. – У Кэтрин уже заготовлены планы для Нэнси – каталогизировать фотографии. По-моему, она неважно себя чувствует…
Агата кивнула.
– А далеко до Наджафа?
– Миль пятьдесят. Рядом большое озеро – на обратном пути можем устроить пикник. – Макс улыбнулся. – Вряд ли вы протянете целый день на кусочке тоста.
Агата улыбнулась в ответ. Очевидно, Макс любил поесть не меньше ее. Не то что его босс – тот, похоже, ел только из необходимости.
Выйдя во двор, она успела заметить, как скрылись за дверью Кэтрин с Нэнси. В глубине души Агата была благодарна Кэтрин за то, что та все организовала, хоть и немного удивилась этому. Наверное, она все-таки ошибалась: зачем бы Кэтрин посылать Агату вместе с Максом в пустыню, если она хотела приберечь его для себя?
* * *
По пути в Наджаф Агата призналась Максу, насколько ее удивил внезапный интерес Леонарда к детективным романам.
– Он не такой уж чопорный, правда? – усмехнулся молодой человек. – Да еще эта идея с убийством в Древнем Египте… Он с вами уже поделился?
Агата покачала головой.
– Честно говоря, я сейчас и без того переполнена идеями – правда, все в настоящем времени. Мне никогда не приходило в голову написать исторический детектив.
Она пересказала ему замысел, в котором фигурировали храм езидов и символы в виде шифра.
– Здорово! Я рад, что наша поездка вас вдохновила. – Макс притормозил, объезжая выбоину. – Почему бы вам не поместить действие романа в экспедиционный дом? – Он бросил на нее лукавый взгляд искоса. – Куча мотивов для убийства!
– Правда?
Макс издал веселый смешок.
– За эти три года в команде не осталось ни одного человека, которого я бы с радостью не придушил – исключая разве что Дункана, тот присоединился недавно. Вы не представляете, до чего порой накаляется атмосфера! Группа людей, вынужденных проводить вместе круглые сутки… До реальной драки дело, конечно, не доходит, но бывает, руки так и чешутся…
– В чем же предмет ваших разногласий? – спросила Агата, думая о Кэтрин – наиболее вероятном источнике напряжения. Совсем нетрудно представить, как мужчины за нее сражаются.
– Да в чем угодно, начиная c выяснений, кто не выполнил свою долю работы или кто прибрал последнюю пачку сигарет. За день до вашего приезда за завтраком разве что гром не гремел и все из-за того, что Кэтрин никто не передал тарелку с тостами.
– Правда? Казалось бы, такая ерунда…
– Вот именно! – Макс покачал головой. – Здесь почему-то вечно раздувают из мухи слона, а Кэтрин отчаяннее всех. Жить возле нее – все равно что ходить по канату над пропастью.
– Да, у меня тоже вчера возникло подобное ощущение.
Агата рассказала ему о своих ночных бдениях на крыше и неожиданном появлении Кэтрин.
– У меня создалось ощущение, что ее до сих пор преследует загадочная смерть мужа. Наверное, из-за этого она такая раздражительная?
– Не исключено, – отозвался Макс. – Я и сам об этом размышлял. А она рассказывала, что не пускает Леонарда в постель? Ему позволено лишь наблюдать за тем, как она моется каждый вечер.
У Агаты непроизвольно отвисла челюсть.
– Да у нас все в курсе, так что вряд ли Кэтрин станет возражать… Не понимаю, как он это выносит, бедняга.
– Очень странно… А она объясняла почему?
– Да нет… – Руки Макса сжались на руле, сквозь загар проступили белые костяшки. – Как вы сами заметили, Кэтрин не любит говорить о прошлом. Однако тут явно что-то кроется: некий психологический надлом, из-за которого она позволяет себе так обращаться с мужчинами. Причем ей все сходит с рук благодаря внешности и природному обаянию. Леонарда вот жалко…
Он резко свернул налево. Вдалеке смутно замаячили минареты. Агата их даже не замечала: перед внутренним взором мелькал образ Кэтрин. Теперь она уже не сомневалась: что-то произошло между ними. Его выдавал голос, напряжение, с которым Макс о ней говорил. Видимо, Кэтрин его заманила и оставила болтаться на крючке. То же самое она теперь вытворяет с Леонардом; разница лишь в том, что последний – ее муж. У него есть права, есть разумные ожидания. Как же столь сильный и властный мужчина мирится с такой ситуацией?
